Кир Булычев - Старый год

– Ладно, попросим ее мать прийти с заявлением.

Он мог бы показать записку. Но боялся ее потерять. Майор наверняка отберет записку. Приобщит к делу. Тогда у Егора не останется вообще никаких цепочек, связывающих его с Люськой. Егору казалось, что в самой бумаге, в пасте, которой написана записка, могут таиться ключи к разгадке. Нет, он не отдаст записку милиционеру, который вежливо попрощался с влюбленным мальчишкой. Изменила, ушла, а он безумствует. Ведь мог бы и сказать это открытым текстом, но сдержался, и на том спасибо. Даже улыбка была снисходительной, но не гадкой.

Оставался старый друг Серега.

Старый друг тоже не захотел выходить за пределы разумного. Он, конечно, не знал о путешествии Егора в мир без времени. А не зная и не поверив некогда в неправду, которую придумал Егор, он с тех пор предпочитал не принимать на веру слов Егора.

Сереге Егор показал записку и рассказал об обстоятельствах исчезновения Люськи – оставив в стороне лишь тот мир. Серега записку прочел и спросил, давно ли они с Люсей знакомы?

В вопросе таился подвох. Если ты не поделился со старым другом тем, что у тебя роман, это плохо говорит о твоей искренности.

– Недавно, – ответил Егор. И это было правдой. Когда-то он был знаком с девочкой. Сегодня – совсем с другим человеком.

– Надо обратиться в милицию, – сказал лучший друг.

– Я там был. Меня отпустили домой.

– Она, наверное, скоро вернется.

– Но ты же читать умеешь? Тут написано: «Егор, спаси».

– Пятьдесят процентов за то, что это шутка.

– Прости, что я тебя побеспокоил.

– Егорка, ну пойми, я ничего не могу придумать.

Но через час после того, как Егор ушел от Сереги, тот позвонил ему:

– Ты не помнишь, у меня девушка была? Такая курносая? Тамара.

– Не помню.

– Из НИИ экспертизы! Она мне столько всего рассказывала про свою лабораторию! Еще хорошо, что я скептик. Они берут проблемы, которыми не стал бы заниматься ни один уважающий себя институт.

– Теперь сколько угодно не уважающих себя институтов, – сказал Егор.

– Ты меня не понял! Этот институт – в системе Академии наук. У них в лаборатории шеф – доктор наук, биолог. Ну что тебе стоит – загляни к ним!

– Они по запаху находят преступников?

– Я не знаю, кого и по какому запаху они находят. Но если в твоей речке рыбы нет, то рак становится лососем!

Серега в последнее время приноровился пересказывать народную мудрость собственными словами. Порой получалось забавно.

– Сходи, я тебе Тамаркин телефон дам.

Идти не хотелось. Еще один майор милиции? Но Егор понимал, что записка – серьезное событие.

Он решил: «Пойду посмотрю, что там за люди. Рассказывать им лишнего не буду. Вернее, буду рассказывать только то, что они смогут переварить».

Домашний телефон Тамары был занят два с половиной часа подряд. Егор лежал на диване и читал книгу Шноля «Герои и злодеи российской науки» и через каждые полчаса набирал номер.

Наконец дозвонился.

– Вы долго разговариваете, – упрекнул Егор девушку, которая призналась, что она и есть Тамара.

– Вы ошибаетесь, – ответила Тамара, – я многостаночница. Я провела шесть разговоров, и все короткие, как летний дождь.

Так Егор познакомился с оригинальной манерой изъясняться, свойственной Тамаре.

Тамара отказалась выслушивать проблему Егора до конца, а спросила:

– С вашей точки зрения, нашему институту это по плечу?

Егор спросил, может ли он встретиться с кем-то из научных сотрудников. Он просит помощи в решении сложной проблемы.

– Надеюсь, у вас не сексуальные проблемы? – спросила Тамара. – Мы на них махнули рукой.

– Не бойтесь.

– Тогда встретимся завтра у метро, – сказала Тамара. – В девять тридцать. И вместе опоздаем на работу.

Тамара выговаривала слова значительным, почти дикторским голосом, но неправильно ставила ударения в словах «понять» и «звонить». Видно, приехала в Москву с юга. Все проблемы она была готова решить разом, ей очень хотелось показаться важнее, чем она была на самом деле. Но при том в голосе ее звучало сочувствие ко всем страдающим мужчинам.

К месту свидания у метро Тамара опоздала на двадцать минут. Егор угадал ее издали по умопомрачительной фигуре и походке, которой может позавидовать любая итальянская модель. Простое и милое лицо Тамары было загублено толстым слоем косметики, а ногти были такого цвета, будто их только что сорвали.

– Вот именно таким тебя рисовало мое воображение, – сказала она Егору. – Интеллектуал с гуманитарным уклоном. Такие люди, как ты, одиноки, как паруса в море голубом, читал?

Егор не знал, что Тамара имела обыкновение влюбляться в каждого второго из новых знакомых.

– Вы вернулись из поездки? – спросила она Егора и взяла его под руку.

Он не стал объяснять ей, что вернулся из поездки уже шесть лет назад.

Тамара повлекла Егора к институту, прижимая его руку к своей груди. Она потащила его в парадный подъезд бывшего особняка Гиреевых, а ныне Института экспертизы РАН, мимо проспавшего их появление вахтера Матвеича, по кривым коридорам в нашу лабораторию. Разумеется, сцену встречи Егора с Тамарой я домыслил, но ручаюсь за близость к жизни.

Тамара втолкнула Егора в нашу комнату. Там было тесно – на десяти метрах не разгуляешься – и почти пусто, если не считать приятного вида молодого мужчины с волосами странного, почти платинового цвета, из-за чего этот мужчина везде, от детского дома до мотострелковой роты, получал прозвище Седой.

Этим мужчиной был я, младший научный сотрудник без степени Георгий Гагарин, подкидыш, названный так в детском приемнике в честь первого покорителя космоса.

– Гарик, – сказала мне Тамара, – познакомься с Егором. Это наша морская свинка, потому что на нем мы, наверное, будем ставить опыты, как Дарвин на собаке.

Высказывание говорило о том, что Тамара стремится к знаниям, но еще не добралась до их сути.

Егор мне приглянулся настолько, что я не стал задавать ему вопросов, а предложил кофе.

Мы не успели толком познакомиться и разговориться, как распахнулась дверь и ворвалась Калерия Петровна.

Слово «ворвалась» к ней не подходит, очевидно, вежливей сказать «впорхнула» или «влетела». Но Калерия – человек размашистый. Она широко шагает, резкими жестами помогает себе в споре, но остается при том человеком крайне сдержанным, воспитанным и располагающим к себе даже самых недоверчивых клиентов.

А если добавить к тому, что Калерия благородно красива, у нее звучный низкий голос и слишком яркие глаза, то неудивительно, что Егор был счастлив излить перед ней свою душу.

После первых же фраз Калерия попросила его остановиться, включила видео, и начался допрос Егора, который продолжался до вечера и занял еще два дня.