Кир Булычев - Старый год

Наконец появился Дантес. Он медленно и торжественно шествовал, неся на вытянутых и широко расставленных руках простыню с красными пятнами.

– Вы видите, – закричал император, – моя невеста чиста!

– Ура! – завопили вокруг.

Люсе было очень стыдно, будто они застали ее в туалете, но она и это вытерпела, лишь отвернулась от кричащей, возбужденной толпы.

На счастье, тут заявился доктор. Люся кинулась к нему.

– Можно мне к вам? – крикнула она издали.

– Я жду тебя, – сказал Леонид Моисеевич.

– Иди, иди, – поддержал идею император. – Вы, доктор, проверьте, не был ли я слишком груб с моей невинной невестой.

И он так пронзительно захохотал, что Люсе казалось – хохочет толпа сумасшедших младенцев.

– Простите, – сказал доктор, когда они вошли в его кабинет, – но у меня нет гинекологического кресла и я к тому же совершенно забыл гинекологию – не приходилось здесь практиковать. В мое время все было проще...

– Меня не надо осматривать.

– Но вдруг какие-то повреждения...

– Да ничего не было!

– Люди такого рода иногда стараются удовлетворить свое тщеславие экзотическим путем...

– Доктор, не преувеличивайте, я же шустрая.

– А меня они просили снотворного вам подсыпать. В чай.

– И вы подсыпали?

– Нет, я подсыпал питьевой соды.

Люся подумала, что он, может быть, говорит неправду – иначе почему она заснула? Ведь он же придворный врач, у него строгие хозяева. Но не стала выяснять, все равно правду не узнаешь.

– А как ваши ребра? – спросила Люся.

– Ах, конечно! Попрошу вас, сделайте мне повязку посвободнее. Очень давит.

Перематывая эластичный бинт, Люся спросила:

– А у вас хоть как-нибудь время меряют?

– Честно говоря, у нас есть контрольные часы. Их все время сверяют с земным временем.

– Как? – не поняла Люся.

– Раз в год открываются врата, и у нас появляются новенькие. И мы знаем точно – на Земле Новый год!

– Но это только раз в году!

– Кроме того, есть специальная Служба точного времени. Она подчиняется министру Кюхельбекеру. Там есть песочные часы. Минута, пять минут, десять минут и одни – полчаса. Возле этих часов сидят специальные люди, хранители времени. Когда наступает нужда, они переворачивают песочные часы. Перевернув, они ставят галочки в специальные таблицы. Они работают от Нового года до Нового года. Так что правительство твердо знает, какой на Земле год, а остальное – пустяки, правда?

– Они считают дни?

– Люся, это страшный секрет, никто не должен знать. Кюхельбекер завел эту службу только после того, как они освоили окно в ваш мир. Ему нужно высчитывать, когда оно будет, готовиться к контакту...

– И давно это окно появилось?

– Не знаю, честно, не знаю.

– А как узнать?

– Поговори с Сонечкой, – предложил Леонид Моисеевич. – С Сонечкой Рабиновой.

– Кто такая Сонечка?

– Ты ее знаешь. Такая странная девушка. Она возит кресло с Дениской.

– Знаю, – сказала Люся.

Леонид Моисеевич смотрел на нее внимательно, чуть склонив голову:

– Ты с ней уже разговаривала?

– А вы думаете, что надо поговорить?

– Я мог давать советы девочке, но не имею права давать советы императрице.

– Леонид Моисеевич, вы же знаете всему этому цену!

– Какую?

– Вы тут все сидите и делаете вид, что боитесь сумасшедшего импотента!

– Ты не права, Люся, – быстро ответил доктор. – Мы в самом деле боимся эту банду. Они всесильны. А мы – пыль под сапогами.

– Почему вам не уйти?

– Мы боимся уйти с площади, от набережной, мы боимся даже пойти в центр города. Мы не знаем, кто там правит. Мы держимся за видимость государства, то есть права жить.

– И меня выследили и выторговали у этого Вени. Я никогда не думала, что он опустился до того, чтобы торговать девочками.

– А у него нет выхода, ты же знаешь.

– Вы про болезнь?

– У него в самом деле неизлечимая болезнь. Ему некуда деваться. Он был готов на все.

– Неужели он не вычислил, что останется здесь навечно? Даже если его болезнь лечить двумя уколами. Ему нельзя будет вернуться.

– Он надеялся. Ведь и ты надеешься, что сможешь вернуться?

– Да, надеюсь, – сказала Люся. – Где мне найти Соню?

– Этого никто не знает, – ответил доктор. – Иногда она приходит сюда, иногда она уходит на Воробьевы горы. Она бродит в нашем районе, она непредсказуема.

– Это неправда! Ведь Кюхельбекер знает.

– У Кюхельбекера есть возможность ее найти.

– К нему я не пойду, – сказала Люся. – Он не скажет.

– Почему?

– Он очень злой. Внутри он злой.

– Он хочет стать императором, – сказал доктор. – Я так думаю...

– Если бы вам, Леонид Моисеевич, захотелось найти Соню, где бы вы ее искали?

– Не знаю, честное слово, не знаю. Но, наверное, искал бы ее в районе метро «Университетская» и Нового цирка.

– Тогда у меня к вам просьба, – сказала Люся, – пожалуйста, будьте так любезны... Спросите у Кюхельбекера.

Доктор обещал помочь, но не знал, удастся или нет.

Люся еще долго сидела у него. Все равно делать пока нечего – она спрашивала о ветеранах, которые нападали на Егора, и доктор объяснил ей, что это и в самом деле люди, которых тянет к объединению, к порядку и которые в той жизни привыкли быть в партии, последние попали сюда в начале девяностых. Они ненавидят императора, и если бы остальные не боялись их прихода к власти, то дали бы убить императора, и Кюхлю, и Леонида Моисеевича. Но их меньшинство, и они не всесильны...

– Ты знаешь о фундаменталистах? – спросил доктор.

– Это у нас в Средней Азии, они хотят на всех женщин паранджу надеть и чтобы были гаремы.

– Приблизительно. Но главное, они хотят, чтобы миром правила их религия. Там очень интересная публика подобралась... Они хотят прервать все связи с вашим миром, они боятся, что ты или Веня – это зараза, которую император нарочно ввозит сюда, чтобы погубить наш мир, который, по их мнению, создан как полигон для будущего чистого, организованного мира. Они верят, что в конце концов они будут править здесь, раз уж не удалось там, у вас. Ты меня понимаешь?

– Я понимаю, – сказала Люся, – что даже в самом глубоком подвале мы сразу начинаем гражданскую войну... А они, эти фундаменталисты, они прячутся? Их нельзя найти?

– А зачем их находить?

– Вас мало. Я думаю, что императору не нужны враги.

Доктор улыбнулся.

– Ты умница, – сказал он. – С тобой приятно разговаривать. Твой мозг, как необработанный, но чистый камень, отражает связи окружающего мира. Может, потому, что ты остаешься здесь зрительницей. Нас так мало, и всем страшно... Я думаю, что между императором и ветеранами достигнут статус-кво. Только не убеждай меня, что ты знаешь перевод этого выражения.

– Я не знаю, – сказала Люся, – но догадаться нетрудно. Это значит договор или заговор.