Николай Васильев - Хроники тридцатилетней войны [СИ]

— Я не подходил к церемонимейстеру.

— Так подойдем — может быть, он поставит нас вместе. Правда, я на два следующих танца уже приглашена…

Очень важный распорядитель танцев выслушал герцогиню и согласился с ней. Она упорхнула, пошел было прочь и Кристиан, но церемонимейстер его остановил:

— На танец с Вами подала заявку одна молодая дама. Но во избежание сплетен она желает танцевать в домино. Вы пойдете ей навстречу?

Кристиан пожал недоуменно плечами и согласился. Вскоре к нему подошла невысокая женщина в лиловом плаще до пят и глухом капюшоне, а также в длинных перчатках. Движения ее были полны изящества, что подтверждало молодость и позволяло думать о красоте дамы. Она тотчас сказала по-немецки:

— Во время танца мы будем говорить на хохдойч. Вы не против, Кристиан?

Голос ее был глуховат, но тоже выдавал молодость дамы.

— Пусть все будет так, как Вы скажете, — поклонился галантно принц Анхальта.

Тут зазвучала музыка и пары пошли вперед, выписывая ногами пируэты гавота. Встречаясь периодически с пальчиками дамы, Кристиан чувствовал частое биение в них крови.

Вдруг она сказала:

— После бала на выходе из Лувра на Вас должны напасть бретеры. Я случайно узнала про это и сразу решила предупредить.

— Неожиданно, — сказал, удивляясь, Кристиан. — А организатор нападения Вам известен?

— Вероятно, это Мария Медичи. Она и раньше своим врагам такое подстраивала.

— Когда я успел попасть в ее враги?

— Когда Вы предложили выступить Франции против Габсбургов.

— Вы значит в числе врагов Габсбургов?

Но дама решила этот вопрос пропустить. Тут встрял Алекс, который внимательно оглядывал ряды танцующих:

— Возможно, что наша собеседница — сама королева. По крайней мере, в зале ее не видно и по фактуре похожа.

— Королева? Зачем ей это?

— А ты спроси, не стесняйся.

Кристиан пошел меняться с дамой местами и шепнул:

— Почему Вы меня пожалели?

— Потому что Вы — единственный мужчина, который сумел мне сильно понравиться! — вырвалось у маски. — Я не хочу, не хочу Вас потерять!

— Предложи ей спрятать тебя в ее покоях, — молвил Алекс. — Тем более что ей самой этого хочется.

Кристиан изобразил глубокую задумчивость и, чуть запинаясь, сказал:

— Их может быть там много, чтобы наверняка со мной покончить. Лучше бы мне из Лувра до утра не выходить. Только у кого я могу спрятаться? Подскажите мне…

Дама тоже помолчала и со вздохом сказала:

— Я могу предложить Вам мою спальню. Только не пытайтесь узнать, чья она. И, конечно, не пытайтесь, пользуясь случаем, покорить меня по-мужски…

Расставшись с полураскрытой маской, Кристиан еще постоял в задумчивости у стенки (задумаешься тут!), пока его не потеребила рука де Шеврез:

— Я вновь вынуждена Вас будить! Это уже верх непочтительности!

— Простите, простите мадам…

— Вас, видимо, озадачила эта дама в домино? Кстати, Вы поняли кто она такая? Не поняли? Впрочем, и я ничего не узнала. Ну, пойдемте скорее в ряды танцоров. Кстати, пьесы Шекспира нам уже переводят…

Во время быстрой прыгучей гальярды герцогиня все равно успевала щебетать и вдруг выдала:

— Знаете ли Вы, Кристиан, что Нана Вами очень заинтересовалась… Вы поняли, надеюсь, о ком идет речь?

— Я поражен, польщен и очень обеспокоен: вдруг ее супруг что-то узнает и обрушит на нее свой гнев?

— Поэтому при вашей встрече надо принять все меры предосторожности. Но положитесь на меня, я все устрою. А жаль: ведь я сама размечталась о любви с Вами…

Еще до окончания бала (на котором вновь появилась королева) Кристиана поманил к выходу слуга, втянул в какую-то комнату, подал глухой монашеский плащ с капюшоном и попросил идти за ним. Они долго ходили по лестницам, переходам и галереям (сбивает тебя с толку — хмыкнул Алекс) и, наконец, вошли с черного хода в тесную комнатку без окон с одной свечой, где пришельцу было велено ждать.

— Подождем, твою мать, подождем, — непонятно пробурчал Алекс. — Жаль, что куренка жареного не дали…

Около одиннадцати ночи (проверили по часам) тот же слуга вошел и свечу забрал. — События назревают, — хмыкнул Алекс.

Еще через 5 минут в комнату явно вошла дама (сопровождаемая ароматом духов — тех самых, что был у маски) и спросила по-немецки:

— Вы где, Кристиан?

— Здесь, — откликнулся страдалец и встал с табурета. Дама взяла его за руку и потянула в другую комнату, пропитанную приятными ароматами (Но курочкой не пахнет, — посожалел Алекс), чуть освещаемую из незашторенного окна.

— Располагайтесь на этом диване, принц. А я пойду на свою кровать, но раздеваться не буду. Не обессудьте. Спокойной ночи.

Незадачливый посол Богемии поворочался нарочито шумно на диване и вдруг сказал:

— Мадам, мне кажется или откуда-то доносится запах жареной курицы?

— Ну и нюх у Вас, принц, — засмеялась дама. — Я действительно поужинала в соседней комнате курицей, но тщательно прополоскала рот и руки, а посуду тут же унесли на кухню.

— Жаль, — сказал Кристиан. — Я сегодня не успел пообедать, так что ужин был бы очень кстати.

— Хорошо, — сказала дама. — Там оставалась половинка жаркого. Я попрошу ее Вам принести.

— И два бокала вина, — добавил страдалец. — Один мне, ибо в горле пересохло, а второй Вам, за компанию.

Дама вновь засмеялась и вышла из комнаты. Ждать Кристиану пришлось минут двадцать. Наконец дверь открылась, и дама вернулась в сопровождении слуги.

— Извините, Кристиан, — сказала она. — Половинку курицы утащила кошка, как объяснили мне на кухне. Пришлось варить яйца, к которым добавили сыр и хлеб. Надеюсь, Ваш голод эта комбинация утолит? В сочетании с вином?

— Вполне, милая хозяюшка. О, да здесь целая бутылка. Это бургундское?

— Нет, я предпочитаю испанские вина. Вы ешьте, не отвлекайтесь на разговоры.

— Я так благодарен Вам, мадам, Вы второй раз возвращаете меня к жизни. Может, будет и третий?

— На что Вы намекаете, мсье?

— Я говорю, что нас свел здесь случай. Но справедливо сказал Августин: все, что мы считаем происходящим случайно, совершается по воле Бога. И весь этот антураж: засада на улице, темная комната, кровать, вино — все подготовлено, чтобы анонимная молодая женщина и растерянный в чужом обществе мужчина сегодня здесь соединились. Подождите, не возмущайтесь! Если мы этого не сделаем, упустим свой шанс, то всю оставшуюся жизнь будем горько сожалеть и мечтать, чтобы вернуть эту ночь. Умоляю, мадам, доверьтесь мне и нашему доброму Богу!

— Вы говорите невозможные вещи! Бог осуждает прелюбодеяние…

— Он осуждает похотливых людей, которые стремятся к совокуплениям без искорки любви, а зачастую через насилие или для выгоды. Но Вы признались, что я похож на Ваш идеал мужчины и во мне стало зреть ответное чувство. Так ли это можно проверить сейчас же. Объятья не могут обмануть: либо мы испытаем необыкновенное счастье, либо разочаруемся друг в друге. Хотя… Дайте мне Ваши руки! Нет, все у нас будет хорошо: такой трепет бывает только у любящих сердец! Проверим поцелуем…