Генри Каттнер - Ловушка времени (сборник, том 1)

— Генерал, генерал, я узнал точно, что произошло...

— Заткнитесь, пока я не разрешу вам говорить, устало сказал Конвей. — Ждите.

Он подошел к раковине в стене, открыл кран, наполнил водой какую-то колбу и нашарил в кармане тюбик таблеток бензедрина. Не очень-то они помогли бы. Он уже долго жил на этих таблетках. Но предстоял последний рывок, — по крайней мере, он должен быть последним, — и сейчас была бы не лишней каждая дополнительная капля стимулятора. Скоро он сможет бросить все это.

Притворно оживленным голосом он дал Бруму краткое, в тридцать секунд, резюме. Старик стоял молча, сжав губы и уставившись на Конвея пустыми глазами, пока его разум, очевидно, парил в каких-то абстрактных высотах.

— Ну? — спросил под конец Конвей. — И что вы думаете? Он просто растет без надзора или что? — Ему захотелось схватить и трясти Брума до тех пор, пока тот не очнется, но Конвей подавил этот позыв.

Он уже получил проблему, не прислушавшись к возражениям Брума, и оказался неправ. Возможно, фатально неправ. Теперь нужно дать старику время подумать.

— Я уверен, что это входит в его задачу, — сказал Брум после невыносимо долгого молчания. — Я боялся чего-то подобного — неконтролируемой реакции. Но программа встроена в него, и я считаю, что он действует для достижения установленной нами цели. Конечно, кое-что получилось неправильно. Нам следовало лучше отладить связь с ним. Не должно быть никакой блокировки речи. Нам предстоит узнать, что он хочет и почему не может сказать нам об этом прямо и понятно. — Он помолчал и несколько раз мигнул, рассматривая разрушенную приборную панель. — Я слышал, Сектор Суб-пять. А что находится в этом Секторе?

— Библиотека, — сказал Конвей, и несколько секунд они глядели друг на друга в тишине, затем Конвей снова вздохнул глубоким, обреченным вздохом и продолжал: — Ну, так или иначе, мы должны остановить его, причем как можно быстрее. Эго — самое важное, что у нас есть, но если он разрушит всю базу...

— Не совсем самое важное, — перебил его Брум. — А вы думали, что он может сделать потом? Ведь библиотека лишь первая его цель?

— Что? Не заставляйте меня строить предположения.

— Кажется, он ищет информацию. И следующими после библиотеки могут оказаться компьютеры, вы так не думаете?

— Боже милостивый, — безжизненным, бесконечно усталым голосом сказал Конвей.

Затем он беззвучно рассмеялся. Уже через несколько секунд он должен начать действовать, но он не уверен, что способен на это. Разумеется, он идиот, поторопившись с этим роботом. Не приняв мер предосторожности. Он сделал ставку и, возможно, проиграл. Но он знал, что сделал бы то же самое, если бы у него появилась возможность все переиграть. Игра еще не проиграна. И вообще, какая у него была альтернатива?

— Да, — сказал он. — Компьютеры. Вы правы. Если робот пойдет к ним, нам придется уничтожить его.

— Если сумеем, — трезво заметил Брум. — Он мыслит слишком быстро.

Конвей устало распрямил плечи, размышляя о том, не принять ли еще таблетку бензедрина. Он еще не ощутил его действия, а ждать не мог.

— Ладно, — сказал он. — Давайте начнем. Наша задача — заложить мину, чтобы обездвижить Эго, если он направится к компьютерам. Ваша — понять, чего он хочет. Добейтесь это от него, прежде чем он разнесет в клочья и нас, и себя. Вперед. Мы и так потратили впустую слишком много времени.

Он схватил тонкую руку Брума и потащил его к двери. По пути коснулся выключателя микрофона в отвороте и сказал, услышав легкое гудение фона:

— Говорит Конвей. Иду к вам. Где робот?

— Он покинул Сектор Суб-пять, сэр, — проговорил тихий голос в динамике. — Через стену. Мы... — Но тут его оборвал чей-то истошный крик, полузаглушенный металлическим ревом: — Робот прорвался через стену в Суб-семнадцать! — В крике звучало неприкрытое удивление. — он уничтожает оборудование в хранилище файлов...

Конвей несколько раз включил и выключил микрофон.

— Центр связи, — сказал он сквозь шум и суматоху в эфире, — узнайте, куда направляется робот.

Короткая пауза, во время которой чей-то истошный голос продолжал перечислять причиненные повреждения. Затем динамик тихонько пискнул:

— Он направляется вглубь, сэр. В Суб-тридцать...

Конвей мельком взглянул на Брума. Тот кивнул, и с губ его сорвалось единственное слово:

— Компьютеры.

Конвей стиснул зубы.

— Направьте мощных роботов, чтобы отвлечь его, — решительно сказал он в микрофон. — Остановите робота, если сумеете, но не повредите его без моих приказов. — Он положил руку на микрофон, выключая его, и поволок Брума бегом по длинному коридору — туда, куда, по последним данным, направлялся робот.

— Моих приказов... Моих приказов... Моих приказов... — металось в голове не утихающее эхо его последних слов.

Конвей подумал, что сможет еще какое-то время продолжать руководить. Достаточно долго, чтобы обуздать Эго. Или еще дольше.

— Брум, — резко сказал он, — а робот вообще может начать командовать?

И он затаил дыхание в ожидании ответа, думая о том, что станет делать, если услышит короткое слово «нет».

— Я никогда в нем не сомневался, — ответил Брум.

Конвей с облегчением выдохнул, но Брум продолжал:

— Если, конечно, мы сумеем узнать, что с ним не так. У меня есть идея, но пока что не вижу, как могу проверить ее...

— Какая идея?

— Возможно, это итеративный цикл. Замкнутая на себя серия этапов, повторяющаяся снова и снова. Но я не знаю, что это за серия. Он говорит «хочу», затем полностью блокируется. Понятия не имею почему. Его подгоняет какой-то импульс, настолько мощный, что он даже не потрудился открыть дверь, стремясь к тому, чего хочет. Я не знаю, что это за импульс. И моя задача — узнать это.

Кажется, зато я знаю, подумал Конвей. Но он не стал обдумывать эту мысль. Она была столь холодна в голове и столь проста, что Конвей не мог понять, почему Брум не додумался до нее. А может, додумался...

Цель Эго — выиграть войну. Но, предположим, нет никакой возможности выиграть войну...

Конвей резко мотнул головой, отбрасывая эту мысль на задворки сознания.

— Ну, мы определили вашу задачу, — сказал он вслух. — Теперь о моей. Как можно остановить его, не причинив ему вред?

Каким-то кусочком сознания он заметил, что впервые персонифицировал робота. Тот начал в его представлении становиться личностью.

Несясь трусцой рядом с Конвеем, Брум сокрушенно покачал головой.

— Это одна из причин, по которой я боялся активировать его. — Брум снова покачал головой. — Он очень сложный, генерал. Мы неплохо защитили его от всяких ударов, но искусственный мозг не походит на человеческий. Одна маленькая ранка означает неправильное функционирование. А кроме того, он так быстр, и я не уверен, что мы способны остановить его, даже если не станем пытаться его не повредить.