Генри Каттнер - Ловушка времени (сборник, том 1)

За Эго в дальнем конце коридора виднелись высокие двойные двери компьютерного зала. Эго мгновение постоял, словно пытался взять себя в руки. Затем экран, казалось, содрогнулся, и Конвей невольно вытянул руки, словно пытался подхватить его и не дать упасть, что, в общем-то, было невозможно. Вибрация стала такой сильной, что изображение на экране размылось.

— В чем дело? — раздраженно спросил Конвей. — Настройте же кто-нибудь экран...

— Смотрите, сэр, — сказал связист. — Вон они подходят.

Из темноты на краю экрана выступили тяжелые роботы, их поступь заставляла все вокруг трястись и вибрировать. Выйдя из-за угла, они остановились, повернувшись к Эго, и встали плечом к плечу, перегораживая коридор, спинами к дверям компьютерного зала.

Эго мгновение стоял неподвижно, только подрагивал всем телом, его единственный глаз светом скользил слева направо и обратно все быстрее и быстрее. Что-то в этих созданиях его собственного вида разожгло в Эго новый интерес. Он собрался, опустил плечи, чуть набычил голову и двинулся вперед, словно собирался идти на таран. Тяжелые роботы стояли плечом к плечу неколебимым строем.

От страшного грохота все экраны в Центре связи замигали. Взлетели снопы искр, застонали стальные пластины. Эго на миг прилип к стальной стене, выступившей против него, затем отступил, шатаясь, и замер, готовый броситься снова.

Но не бросился. Взгляд его пробежал по шеренге, щелчки в груди стали такими громкими, что прекрасно слышались с экранов. Казалось, в его электронных мозгах бушевала настоящая буря поиска альтернативных решений.

И пока Эго колебался, стальная шеренга начала перемещаться, загибаясь с обеих концов в направлении одинокой фигуры. Стало ясно намерение операторов, управлявших этими роботами. Если бы эти тяжелые фигуры сумели окружить Эго, то смогли бы задавить его только лишь массой, словно прирученные слоны, останавливающие дикого.

Но Эго сообразил все это на мгновение раньше, чем шеренга начала перемещаться. Он шагнул назад и быстро повернулся. Конвею показалось, что глаз его вспыхнул ярче, а поворот был совершен с легкой грацией танцора. В отличие от тяжелых роботов, он походил на стального солиста балета, легко поддерживая равновесие в любом положении. Потом он сделал рывок к одному концу шеренги, и роботы медленно сомкнулись, чтобы принять удар. При этом в их шеренге образовался разрыв, и Эго тут же метнулся в него. Но вместо того чтобы проскочить, развел руки в стороны и ударил по двум боковым роботам в точно надлежащих местах. Эти роботы как раз пытались сомкнуться и едва удерживали равновесие. От ударов Эго они стали крениться, пока не упали. Причем каждый из них потянул за собой соседнего. Коридор наполнился металлическим грохотом. Топча упавших собратьев, шеренга все же сомкнулась и тяжело двинулась вперед. И тут Эго с явной радостью чуть наклонился и ударил еще двух роботов с той же точностью в заранее рассчитанные места, зная расположение их центра тяжести. Коридор снова наполнился грохотом падения. Шеренга попыталась сомкнуться еще раз, чему Эго помешал, сбив неожиданными ударами еще двух роботов, причем на этот раз удары были нанесены в полную силу.

Меньше чем через две минуты казавшаяся неколебимой стена роботов превратилась в массу шатающихся гигантов, половина из которых уже валялась на полу, а остальные спотыкались об упавших товарищей, пытаясь сомкнуть шеренгу, уже слишком короткую, чтобы быть эффективной.

И эта попытка провалилась, подумал Конвей. Оставалась лишь последняя надежда — на ультразвуковых акустиков. Больше ни на что не было времени. Возможно, времени не хватит даже на них.

— Где команда акустиков? — спросил он и сам поразился бодрости своего голоса.

Связист поглядел на яркую диаграмму.

— Почти на месте, генерал. В тридцати секундах ходу.

Конвей взглянул на видеоэкран, который показывал Эго, стоящего над упавшими металлическими гигантами, странно пошатывающегося и глядящего на них сверху вниз. Подобные колебания выходили за рамки его предыдущего поведения. Казалось, у него было что-то на уме. Но что бы там ни было, это давало отсрочку в несколько секунд.

— Сержант, я иду туда сам, — сказал Конвей. — Я... Я хочу быть на месте, когда...

Он замолчал, поняв, что говорит вслух то, что собирался сказать лишь самому себе — Конвей Конвею — без посторонних слушателей. Он имел в виду, что должен быть там, когда наступит конец — каким бы ни был этот конец. И еще он завидовал роботу, на которого безгранично надеялся. Конвей сам уже стал идентифицировать себя с неудержимой и не знающей усталости сталью. Победа или проигрыш — он хотел быть там, где все решится.

Он бежал по коридору, как во сне передвигая онемевшие, ничего не чувствующие ноги, и звуки шагов эхом раскатывались во все стороны. Каждый раз, оступаясь, Конвей думал, уж не само ли колено решило подвихнуться, чтобы дать ему возможность упасть и лежать, и отдыхать... Но он не падал. Он хотел стоять рядом с Эго, смотреть на его стальное лицо и слушать его бессмысленную речь, когда акустики уничтожат робота или робот уничтожит их всех. Третий вариант — всеобщая победа — казался слишком невероятным, чтобы принимать его во внимание.

Конвей едва осознал, как добрался туда. Он смутно понял, что перестал бежать и что этому должна быть причина. Он стоял, положив руку на ручку двери и задыхаясь опирался о нее плечом. Слева тянулся узкий коридор, по которому он прибежал сюда. Перед ним же лежал широкой коридор, в котором боролись с Эго добровольцы и проиграли, затем с Эго боролись тяжелые роботы, которые теперь валяются на полу поврежденные или просто неуправляемые.

Как бы ясно не было видно происходящее на видеоэкранах, этого нельзя было прочувствовать, если не побывать на месте. Конвей совершенно забыл, насколько высок Эго, пока глядел на него на экране. А он был высок, как каланча. В воздухе висел запах машинного масла и горячего металла, пылинки плясали в конусе света из глаза-прожектора Эго. Он наклонился над упавшими роботами. Он собирался что-то сделать, и Конвей понятия не имел, что именно.

Из левого коридора донеслись шаги и лязг оборудования. Конвей чуть повернул голову и увидел бегущую к нему команду акустиков. Возможно, подумал он, есть еще шанс. Если Эго задержится хотя бы на пару минут...

Валявшиеся на полу роботы все еще подергивались и шевелились в ответ на команды их удаленных операторов. Но упавшему тяжелому роботу не так-то просто снова подняться в вертикальное положение. Эго наклонился к ближайшему из них с каким-то озадаченным видом.

Затем внезапным движением сорвал нагрудную стальную пластину своей жертвы. Его пристальный взгляд погрузился во внутренности робота, изучая блестящие на свету трубки и проводки — такие крупные по сравнению с его собственными печатными микросхемами. Потом он протянул стальную руку, погрузил пальцы в грудь лежащего робота и принялся вырывать из нее одну за другой различные детали, рассматривать их и отбрасывать в сторону. Было что-то ужасное в этой сцене убийства, когда один робот сознательно потрошит другого с каким-то холодным, чуть ли не научным, интересом.