Генри Каттнер - Мы истребляем людей (сборник, том 2)

Нос рос на глазах.

Глаза медленно вылезли из глазниц и повисли на нервах вдоль щек.

Она все таяла, пока не скрылась из вида за столом.

Стол тоже стал таять и понижаться.

Все вокруг плавилось. Стул под Бруно сделался пластиковым, затем растекся. Пол превратился в миску, стены капали и стекали по ней в яркий водоворот в центре.

Бруно с ужасом увидел, что тоже скользит к воронке. Воронка подхватила его и закружила в хаосе грома, стремительного падения и отвратительного ужаса.

Ветер взревел с удвоенной силой... Воронка сомкнулась вокруг него... Он стал падать во тьме...

Когда он проснулся в этот раз, то ни в чем уже не был уверен. Его не покидала паника. Позже Бруно узнал, что пробыл в полубезумном состоянии целых восемь дней, и лишь непрерывное внимание Моррисси не давало ему разбушеваться. Затем потянулись недели выздоровления, потом отпуск, и казалось, что прошло очень много времени, прежде чем он вернулся из Флориды здоровый и загорелый, чтобы продолжить работу.

Но все равно даже тогда страх не уходил. Управляя блоками лечебницы, Бруно чувствовал этот страх — легкий, словно акварельный набросок. Он коснулся руки Барбары и ощутил некий комфорт от ее близости. Она помогала ему, хотя и не понимала этого. После этого каждый день, когда Бруно оставлял ее, у него было мимолетное предчувствие, что он никогда больше ее не увидит. Чтобы забыть о неопределенности своей опоры, о том, что земля под ногами уже не такая незыблемая, Бруно погрузился в рутину лечебницы. И постепенно, с течением времени, этот иррациональный ужас уходил.

А Грегсон вылечился. Он все еще являлся объектом самого пристального наблюдения, но все следы психоза, казалось, испарились. Еще оставались незначительные неврозы — естественный результат последних шести лет болезненного состояния, но и они исчезали под натиском надлежащей терапии. Эксперимент с замедлителями в сознании закончился успехом. Но все же, на какое-то время, Бруно отказался о повторения этого эксперимента.

Парсон сердился. Он хотел выстроить график протекания этого процесса, а одно испытание не давало ему достаточного количества данных. Бруно продолжал кормить физика обещаниями. В конечном итоге это закончилось мелкой размолвкой, которую прекратил Моррисси, указав на то, что доктор Роберт Бруно еще, технически, является собственным пациентом и пока что не готов к дальнейшему исследованию этой опасной области.

Парсон ушел разъяренный. Бруно прошел за Моррисси к тому в кабинет и сел, выбрав стул поудобнее. Был полдень, сонные звуки лета за окном создавали мирный фон их беседы.

— Сигарету, Кен?

— Спасибо... Послушайте, Боб. — Они оба сблизились на последние недели, и Моррисси больше не обращался к своему начальнику официально «доктор». — Я сопоставил факты вашего случая и, думаю, добрался до корня проблемы. Хотите услышать мой диагноз?

— Если честно, то не хочу, — ответил Бруно, прикрыв глаза и сделав глубокую затяжку. — Я предпочел бы забыть все это. Но знаю, что не смогу. Это было бы психически губительно.

— У вас был циклический сон во сне — думаю, вы могли бы назвать это так. Вам снилось, что вам снилось, что вы видели сон. А вы знаете, в чем кроется ваша проблема?

— Ну? — буркнул Бруно.

— Вы не уверены, что и сейчас бодрствуете.

— О, я вполне уверен, — возразил Бруно. — Бóльшую часть времени.

— Вы должны быть уверены все время, иначе постепенно заставите себя считать, что не имеет значения во сне вы или наяву.

— Не имеет значения?! Кен! Знать, что пол может растаять у меня под ногами в любой момент и думать, что это не имеет значения? Это попросту невозможно!

— Тогда вы должны быть уверены, что бодрствуете. Со всеми вашими галлюцинациями покончено. С тех пор уже прошло много недель.

— Галлюцинации характеризуются тем, что время в них эластично и чисто субъективно, — принялся спорить Бруно.

— Это просто защитный механизм... Полагаю, вы знаете это?

— Защита от чего?

Моррисси облизнул губы.

— Вспомните, я психиатр, а вы мой пациент, — сказал он. — Вам не раз проводили психоанализ, когда вы изучали психиатрию, но вы же не вытаскивали всех ваших тараканов из подсознания. Послушайте внимательно, Боб, вы же прекрасно знаете, что большинство психиатров выбирают эту профессию только потому, что их привлекает патология собственных неврозов. Почему вы всегда настаиваете, что абсолютно уверены во всем?

— Потому что я всегда удостоверяюсь заранее.

— Это компенсация. Допустите же неясность и ненадежность самого себя. Сознательно вы уверены, что аналог замедляющих стержней в разуме будет работать, но ваше бессознательное не настолько бесспорно. Однако вы никогда не разрешали себе понять это. Но оно вышло под давлением стресса... самой терапии.

— Продолжайте, — медленно проговорил Бруно.

Моррисси зачем-то перебирал бумаги у себя на столе.

— Я знаю, что мой диагноз достаточно точен, но вы можете решить это сами для себя. Вы можете все объяснить, наверное, гораздо лучше, чем я. Границы разума — terra incognita [3] Terra incognita — неизвестная земля ( лат. ). . Ваше сравнение с урановым котлом оказалось даже лучше, чем поняли вы сами. Опасность существует при приближении к критической массе. И эти стержни замедлителя в вашем разуме... Что сделала с ними машина Парсона?

— Я совершенно нормален, — процедил Бруно. — Я так считаю.

— Сейчас, конечно, считаете, — кивнул Моррисси. — Вы укротили этот взрыв. У вас развивался невроз беспокойства, но терапия заставила его улетучиться. Как именно — я не понимаю. Электронная матрица разума не входит в круг моих знаний. Я только знаю, что эксперимент с Грегсоном снял блоки безопасности с вашего разума и вы на какое-то время потеряли контроль. Вот так и возникли галлюцинации, которые просто следовали по пути наименьшего сопротивления. Пункт первый: вы боитесь неясности и ненадежности, как боялись всегда. Таким образом, ваш сон очень близко подошел в шаблонам символики. И в любое время у вас может исчезнуть уверенность, что вы бодрствуете. Пункт второй: пока вы считаете, что спите, вы избегаете ответственности!

— О господи, Кен! — воскликнул Бруно. — Я просто хочу быть уверенным, что бодрствую!

— И нет абсолютно никакого способа дать вам эту уверенность, — заявил Моррисси. — Убеждение в этом должно появиться из вашего собственного сознания и быть субъективным. Тут нет места никаким объективным доказательствам. Иначе, если вы не убедите себя, то невроз тревоги снова перерастет в психоз и... — Он поджал плечами.

— Звучит это логично, — согласился Бруно. — Я начинаю все понимать. Наверное, я нуждался в подобном объяснении.

— Вы думаете, что сейчас спите?