Генри Каттнер - Мы истребляем людей (сборник, том 2)

Здесь присутствовали также еще два врача — Фергюсон и Дэйл. Если бы что-то пошло совсем не так, то в самом худшем случае потребовалась бы срочная операция на мозге. Но ничего, подумал Бруно, ничего не может пойти не так. Он глянул на гладкие и блестящие корпуса машин со всякими насадками и циферблатами приборов. Они не входили в медицинское оборудование. Это была вотчина Парсона — именно он сконструировал и построил их. Но первоначальную идею подал Бруно, и именно психиатрические знания Бруно легли в основу технологии Парсона. Тут встретились две отрасли науки, и результатом должно стать особое лечение безумия.

На голове Бруно уже были выбриты два круглых пятна. Парсон аккуратно присоединил к ним электроды, провода от которых тянулись через машины к таким же электродам на черепе Грегсона.

— Помните, — сказал Парсон, — вы должны быть максимально расслаблены.

— Доктор, вы не приняли успокоительного, — добавил Моррисси.

— Мне оно не нужно. Достаточно будет анестезии.

Медсестры с безмолвной компетентностью задвигались возле стола. Проверили аварийный кислородный аппарат. Проверили наличие адреналина, на столике рядом парил стерилизатор со шприцами. Бруно постарался выкинуть все мысли из головы и расслабиться, пока медсестра протирала его руку спиртом.

Суперналожение электронной матрицы совершенно здравого рассудка — этакий психический посыл, аналог замедлителей здравого ума — должен быть введен в спутанное, искаженное сознание маниакально-депрессивного больного.

Бруно почувствовал укол игры. Машинально принялся отсчитывать секунды. Одна. Две. Три...

Он открыл глаза. Над ним нависло рассеянное, погруженное в свои мысли лицо Моррисси. А за ним виднелся ярко сияющий потолок, такой ослепительный, что Бруно невольно заморгал. Руку его слегка жгло, но это были остаточные эффекты.

— Вы слышите меня, доктор? — спросил Моррисси.

— Да, — кивнул Бруно. — Я уже проснулся. — Язык ворочался с трудом, и это было вполне естественно. — Как Грегсон?

Но лицо Моррисси вдруг принялось уменьшаться. Нет, оно просто отодвигалось. Лампы на потолке становились тусклее. Его начала окружать...

Он полетел куда-то вниз со скоростью выстрела. Мимо проносились белые стены. Лицо Моррисси превратилось в яркую точку далеко в вышине. По мере падения становилось все темнее. Ветер свистел в ушах, и медленно, постепенно и неуклонно становилось все громче эхо, отражающееся в этой чудовищной пропасти.

Все ниже и ниже, быстрее и быстрее, белые стены стали серыми, потом черными, а потом он окончательно ослеп и был оглушен ревущим эхо.

Внезапно падение прекратилось. Но все было расплывчатым, не в фокусе. Бруно поморгал, кашлянул и с трудом увидел прямоугольную прикроватную ширму. И было что-то еще — белое, неправильной формы.

— Вы проснулись, доктор?

— Привет, Харвуд, — сказал Бруно медсестре. — Сколько времени я отсутствовал?

— Приблизительно два часа. Я вызову доктора Моррисси.

Она вышла из палаты. Для начала Бруно потянулся. Он чувствовал себя в порядке. Даже головная боль прошла. Зрение уже пришло в норму. Он машинально взял себя за запястье и начал считать пульс. Через окно он видел медленное колыхание веток с листьями, дрожащими на слабом ветерке. Послышались шаги.

— Поздравляю вас, — сказал Моррисси, подходя к кровати. — Грегсон еще в шоке, но уже начинает приходить в себя. Рано еще делать какие-либо прогнозы, но готов поставить кекс, что вы добились своего.

Бруно с облегчением выдохнул.

— Вы так думаете?

— Только не говорите мне, что вы не было уверены! — рассмеялся Моррисси.

— Я всегда уверен, — ответил Бруно. — Но подтверждение все равно приятно услышать. Чертовски хочу пить. И пусть принесут мне немного льда, Кен.

— Хорошо. — Моррисси прошел к двери и позвал медсестру, затем вернулся и опустил жалюзи. — Солнце било вам прямо в глаза. Так лучше? Хочу спросить, как вы себя чувствуете и в чем нуждаетесь?

— Чувствую довольно нормально. Никаких вредных воздействий. Вы должны позвонить Барбаре и сказать, что я жив.

— Уже позвонил. Она скоро приедет. Между прочим, за дверью ждет Парсон. Хотите его увидеть?

— Конечно.

Физик, должно быть, был возле двери, потому что появился сразу же.

— Теперь я полностью буду зависеть от вас, — сказал он. — Психиатрические исследования вне моей компетенции, но доктор Моррисси уже сказал, что мы, очевидно, добились успеха.

— Мы пока не можем быть в этом уверенными, — осторожно сказал Бруно. — Я держу пальцы скрещенными.

— Как вы себя чувствуете?

— Если в этой больнице и есть более здоровый экземпляр, чем доктор Бруно, — сказал Моррисси, — то я о таком не слышал. Я скоро вернусь. Нужно проверить нашего пациента.

И он вышел.

Бруно откинулся на подушку.

— Сейчас мне нужно отдохнуть, — сказал он, — а завтра я хочу провести на Грегсоне кое-какие тесты. А пока я расслаблюсь... для разнообразия. В этом одно хорошо — процедура настолько совершенная, что можно отвлечься от всего и отдыхать. У меня надежные помощники...

Жалюзи загремели на ветру. Парсон что-то проворчал и пошел к ним, затем потянул шнурок. Подняв жалюзи, он остался стоять спиной к Бруно. Но за окном было темно.

— Солнце только что било мне в глаза, — сказал Бруно. — Минутку! Только что оно ярко светило. Парсон, здесь что-то не так!

— Что? — переспросил Парсон, не поворачиваясь.

— Моррисси сказал, что я пробыл без сознания только два часа. А анестезию мне ввели в половине десятого. В полдесятого ночи! Но когда я проснулся несколько минут назад, в окно светило солнце!

— Сейчас ночь, — сказал Парсон.

— Этого не может быть. Позовите Моррисси. Я хочу...

Но Парсон внезапно подался вперед и распахнул окно. Затем выскочил из него и исчез.

— Моррисси! — закричал Бруно.

Вошел Моррисси. На Бруно он не смотрел, а быстро прошел по палате и выпрыгнул из окна в темноту.

Вошли Фергюсон с Дэйлом — по-прежнему в операционных халатах. И они проследовали за Моррисси в окно.

Бруно приподнялся. В дверь вошли три медсестры. За ними интерн и санитар. За ними другие.

Кошмарной процессией весь штат больницы потянулся в палату Бруно. В смертельной тишине они шли к окну и выскакивали из него.

Затем с тела Бруно сползло одеяло. Бруно смотрел, как оно медленно плывет к окну.

Потом накренилась кровать! Нет... сама комната начала поворачиваться, вращаться, а Бруно отчаянно цеплялся за спинку кровати, пока неодолимая сила не оторвала его и не повлекла к окну, зиявшему теперь почему-то ниже него.

Кровать опередила Бруно. Он смотрел, как продолговатое окно разевается, точно рот, чтобы проглотить ее. А потом и он сам погрузился в непроницаемую темноту, и повторилось падение, ревущий ад ночи, ветер и гром...