Генри Каттнер - Мы истребляем людей (сборник, том 2)

Митчелл пожевал губами.

— Анархию... Думаю, вы правы.

— Map Виста так долго был реальным правительством, что нельзя ожидать, будто можно отбросить его, как прошлогодний снег, и все не будет разрушено.

— Даже без сверхчеловека, — вмешалась в разговор Мэри, — мы все еще остаемся прекрасно обученными специалистами, очень ценными, способными удерживать контроль. Если мы начнем бороться — бороться с ним, — если Человечество вообще имеет шанс на такую борьбу, то мы должны быть единым целым. Потому что этот homo superior может оказаться ошибкой, тупиковой ветвью своего вида.

Глаза Митчелла метались с одного лица на другое. На мгновение любой возможный наблюдатель предположил бы, что вот сейчас сенатор взорвется и разразиться резкой критикой выводов, которые его вынуждали принять. Возмущение уже отразилось на его лице, он яростно начал качать головой.

Но тут же гнев его стих. Возмущение испарилось.

— Наша единственная надежда — в единстве, — произнес он механическим, очень отличающимся от обычного голосом, повторив слова Мэри, но затем сформулировал их более четко в своей обычной манере: — Народ должен сплотиться, как никогда прежде! — закричал он, и голос его наполнился эмоциями, идея возникла и стала идеей Митчелла.

— Мы многому научились в Map Виста, — сказала Мэри. — Многое открыли и создали. Новые методики, новое оружие, придуманное суперразумом, но мы можем обратить все это против того же разума, который их создал!

Когда сенатор покинул Map Виста, он шел пружинистой походкой, разум его уже разрабатывал планы нового крестового похода.

Ашуорт и Мэри Грегсон стояли у выхода, глядя, как он уходит. Его уход, казалось, закрыл какую-то брешь в неосязаемой тишине, и наступила тишина. А потом в этой тишине почудилось какое-то движение, и беззвучный голос снова заговорил с ними.

— Мэри Грегсон, сколько вам лет?

— Двадцать шесть, — ответила она через секунду пораженным голосом.

— А какой возраст у вас, Сэмюэль Ашуорт?

— Двадцать восемь.

Снова в воздухе почудилось неосязаемое движение.

— И никто из вас даже не подозревал об этом до сих пор. Так верните же себе память, дети мои...

Тишина. Затем Мэри Грегсон заговорила, медленно, словно чувствуя постепенно открывающуюся ей истину:

— Я... прибыла в Совет пять лет назад. Я была... кем-то другим. Женщина, которую звали Мэри Грегсон, была... уничтожена... чтобы освободить ее место для меня. Ее лицо и память были наложены на мои.

И Сэмюэль Ашуорт вторил ей.

— Я приехал... это было шесть лет назад... и Сэмюэль Ашуорт был убит, чтобы дать место мне. У меня осталось его лицо и его воспоминания...

— А теперь и ваши собственные воспоминания, — сказал им беззвучный голос. — Я видел все это. В Совете есть и другие такие, как вы. И такие же есть в мире. Их пока что немного. Но начинаются перемены. Благодаря активированным энергостанциям у меня будет меньше ограничений. Я буду продолжать свои эксперименты. Вы — результаты этих экспериментов, Мэри и Сэмюэль, — биогенетических экспериментов, начатых менее тридцати лет назад. А еще через тридцать лет, считая с этого момента... — На мгновение голос смолк, словно хозяин его задумался, затем продолжил с новым акцентом: — Вы оба хотели убить сенатора Митчелла. Это помешало бы моей цели. Поэтому я направил ваши мысли в другое русло, так же как и мысли сенатора. Митчелл теперь — безопасный homo sapiens, но он может быть полезен для меня. Видите ли, сохранение вида — более могучая сила, чем даже самосохранение. Даже когда основатель вида — такой неудачник как я.

В голосе послышалась констатация этого факта, но не покорность. Потом он задумчиво добавил:

— Вы оба обнаружили это. Интересно, как вы это поняли? Вы же еще так молоды.

Мэри Грегсон на миг перестала слышать его, она почувствовала, как мысли ее сломались под собственной тяжестью. Новые мысли, слишком новые... и невероятно выполнимые. Она почувствовала себя уязвимой, одинокой и беспомощной, почувствовала, как рушится вся ее вера. Она вслепую протянула руку и схватила за руку Ашуорта, и как только коснулась его, то поняла, что уже не так слепа, как только что.

Ни мужчина, ни женщина ничего не сказали. Тогда голос продолжал:

— Сейчас вступила в действие вторая фаза моего плана. Один раз уже было Восстание Мутантов, потому что homo superior были еще детьми, еще не успели стать взрослыми, чтобы эффективно использовать свои огромные возможности. И, как и все дети, они были еще не цивилизованными. Некоторые из них стали бы вполне успешными, если бы выжили. Но они не выжили. В живых остался только я, а я — ошибка природы, тупиковый вариант.

Тишина на мгновение окутала мужчину и женщину. Затем они восприняли словно бы отчужденный смех суперразума.

— Но почему я должен испытывать из-за этого стыд или смирение? Я никак не мог управлять силами, которые сформировали меня. Но теперь я могу управлять всем, чем захочу. — На этот раз в безмолвном голосе явно почувствовался страх. — Человечество будет бороться со мной, отчаянно бороться из опасения, что я захвачу Землю. Я уже захватил ее. Она моя. Но настоящее завоевание еще не осуществилось. Ведь еще не существует жизнеспособная раса, готовая унаследовать вашу планету. А вот мои дети, освобожденные от моих недостатков, и станут новым Человечеством. Я понял это давно. В мои руки было вложено оружие, и я использовал его. С тех пор я экспериментировал, терпел неудачи и пробовал снова и снова, работая над тем, чтобы вы двое и ваши немногочисленные братья и сестры смогли унаследовать Землю.

Опора под ногами Мэри задрожала и стала зыбкой. Рука Ашуорта стала выскальзывать из ее ладони, и Мэри в панике стиснула ее.

— Вы — homo superior, — продолжал голос, и пропасть, открывшаяся под их ногами на одно жуткое мгновение хаоса, хаоса будущего, слишком страшного, чтобы его можно было принять, эта пропасть открылась и тут же снова захлопнулась.

Что-то, какая-то бесконечно надежная опора, бесконечно надежная защита обернулась вокруг них, пока говорил этот тихий голос.

— Да, вы станете homo superior, но пока что вы еще дети. Настанет время, и вы познаете истину. Юность будет для вас долгим, очень долгим периодом, но зато вы будете без стигмат, из-за которых других заклеймили как уродцев, что и привело к их уничтожению. Вы будете обязаны маскироваться. Ведь любой человек поднимет руку на homo superior, если маскировка будет несовершенна. Но ни один человек не заподозрит вас двоих. Или других моих детей, которые расходятся сейчас по всему свету. А затем станет слишком поздно. — Снова пауза, затем: — Начинается вторая фаза. Вы первые, кто узнал истину о себе, но за вами будут и остальные. У вас будет много задач. Но помните: вы — все еще дети. Существует опасность, огромная опасность. Человек открыл атомную энергию, с которой никогда не сможет совладать ни один нецивилизованный вид, а человек как раз и является таковым и никогда не сможет стать полностью цивилизованным. А вы... вы тоже еще нецивилизованные. И останетесь таковыми, пока не повзрослеете. А до того времени вы будете подчиняться мне.