Песах Амнуэль - Смещение

Ответить? А что отвечать? И зачем? Врачи констатировали смерть Эверетта от сердечного приступа. Вскрытие не проводили — смерть была признана естественной, ни у кого не возникло сомнений. Кстати, мог бы выжить. Она вспомнила: читала об этом в книге, которую сегодня Вита достала из книжного шкафа. Дочь порой читала самые необычные для нее книги. Прочитала от корки до корки Британскую энциклопедию, сохранившуюся после смерти деда и занимавшую много места в одном из книжных шкафов. Лаура давно собиралась ее выбросить, но оставила именно потому, что Вита начала читать том за томом, неизвестно что из прочитанного запоминая. Лаура как-то спросила у дочери, а та подняла ничего не выражавший взгляд, перевернула очередную страницу, и Лауре показалось, что Вита читает, не глядя в книгу. Ей стало страшновато, хотя ощущение было, конечно, нелепым. Ответа она не дождалась и оставила дочь в покое.

Лаура обнаружила, что стоит в коридоре перед огромным окном, выходившим на шумную Линкольн-авеню. Через реку, невидимое с этой стороны дома, располагалось раскидистое здание Пентагона, где в конце пятидесятых годов прошлого века Эверетт начал работать над расчетами будущей ядерной войны с Советским Союзом. Учился Эверетт, кстати, в Принстоне. Почему «кстати»? Просто вспомнилось. Или… В Принстоне работает Бербидж, задавший нелепый конспирологический вопрос.

Бербидж что-то об этом знает? Вряд ли.

Лаура обнаружила, что стоит в лифте, дверь с тихим шелестом закрывается, только что она нажала на кнопку первого этажа, и, что удивительно, в лифте, кроме нее, никого, посреди рабочего дня. Кстати, она могла оказаться в одном лифте с Ори, собравшейся выпить кофе.

Лаура обнаружила, что идет к машине, которую сегодня удалось поставить близко к первому подъезду. В сознании и памяти будто образовался пунктир. Это должно было напугать, Лаура представляла, как перепугалась бы, случись такое вчера. Не смогла бы думать ни о чем другом. Сейчас не было ни страха, ни даже удивления. Ощущение дежавю: когда-то где-то она уже спускалась в лифте, шла к машине, включала двигатель, пристегивалась, открывала правое окно, еле до него дотянувшись, наговаривала в микрофон автоводителя адрес…

Адрес? Куда, черт возьми, она собралась посреди дня, когда в деске полно работы, Вита ждет мать к ланчу, и ехать ей решительно никуда не нужно?

Какой адрес она назвала? Да тот же самый, что в тот раз. Какой — тот? Дежавю продолжается не больше мгновения, так и сейчас — момент узнавания остался в прошлом, а машина уже выезжала со стоянки и автопилот уверенно встраивался во второй правый ряд. Значит — вперед, без поворотов. Куда ж это?

Какой адрес она назвала?

Морок прошел, мир перестал казаться пунктиром, из окна упруго давил ветер — то прохладная струя, то теплая.

Посидев минуту и придя в себя, Лаура переключила автопилот на воспроизведение и услышала свой голос: «Аэропорт Джорджа Вашингтона, первый терминал».

Зачем? Лаура огляделась. Машина шла в плотном потоке транспорта — несомненно, в направлении аэропорта, и свернуть было негде, автопилот выбрал единственную линию, по которой к терминалу можно было доехать максимально быстро, без светофоров и пробок. Но без возможности остановиться и отказаться от поездки.

Что это с ней? Подсознательный импульс? Почему какие-то мгновения выпали из памяти, оставив ощущение пунктира в реальности?

Почему она не паникует, почему сидит, сложив руки на коленях, почему дежавю, почему…

Лаура ткнула пальцем в сенсорный пульт, телефон отозвался громким сиреневым сигналом, легкий, как вечерний ветерок, голос Орны отозвался сразу:

— Ты передумала? Спускайся, я тебе закажу. Американо, как обычно?

— Орна, — сказала Лаура, кашлянув и не зная еще, какую фразу произнесет. Так, возможно, чувствует себя искусственный интеллект — если он способен чувствовать: программа введена, алгоритм действует, но сознанием ты не обладаешь и собственное будущее от тебя закрыто, как тяжелая запертая дверь.

— Орна, у меня срочное дело, я еду в аэропорт.

— Куда??

— В аэропорт Вашингтона.

— Зачем? Лаура, что случилось?

— Мне нужно в Принстон. — Лаура вздохнула, вспомнив наконец. — Думаю, вечером вернусь. В крайнем случае — ночью.

— Есть материал?

Материал — святое. За материалом можно отправиться и дальше Принстона. Правда, Лаура давно не выезжала из столицы — из-за дочери.

— Пока нет. — Лаура торопилась закончить разговор, остаться одной и хорошо подумать.

— Но, возможно, будет, — добавила она.

— Успеха! — пожелала Орна. Дурной тон — допытываться у журналиста, что он «нарыл» и в чем будет состоять сенсация, если, конечно, состоится.

Лаура перевела телефон в режим отказа от всех входящих звонков, исключая звонки от Агнесс и Виты. Лишь бы дома все было в порядке.

Лаура задала оператору расчет маршрутов и получила неожиданный ответ, что сейчас доехать до Принстона на машине быстрее, чем лететь на самолете. Рейс через три с половиной часа, сорок минут полета — недолго, но потом дорога от аэропорта в Институт перспективных исследований — не меньше часа. Значит, всего чуть больше пяти часов. На машине, если объехать Балтимор и Филадельфию по шоссе 90, путь займет два часа сорок минут. Правда, придется потратить полчаса, чтобы выехать отсюда на девяностую дорогу, но все равно — на два часа быстрее. И на своей машине с настроенным по характеру водителя автопилотом.

Лаура ввела в память новый маршрут, позвонила домой — Вита все еще читала Бирна — и откинула спинку сиденья. Пусть хоть спина отдохнет.

Закрыла глаза. Что, черт возьми, происходит? Какая причина заставила ехать пусть не за тридевять земель, а всего лишь в соседний штат?

Что может сказать Бербидж о формулах Эверетта, если не занимался многомировой интерпретацией? К тому же явиться без предварительной договоренности — нахальство, к которому большинство известных ей ученых относится резко отрицательно. Да, но есть плюсы. В Принстоне можно наверняка найти физика, способного дать хороший комментарий. Без предварительной договоренности? Да, но эта проблема тоже решается, если сослаться на рекомендацию профессора Касталетты.

Шелест мотора чуть изменился, и Лаура открыла глаза. Машина въехала на окружной мост, новую развязку, чудо инженерной мысли, магистраль длиной в сто пятьдесят километров, проходившую над всеми региональными дорогами. Максимальная разрешенная скорость двести километров в час, и автопилот не замедлил этой возможностью воспользоваться. К востоку, на горизонте, Лаура увидела высотки Филадельфии, как вытянутые к небу тонкие пальцы скрытых под землей ладоней. Большой палец — Конвент-хилл — восставал чуть в стороне и выглядел наклоненным, как Пизанская башня. Так оно и было — удивительное архитектурное сооружение, модерн, ставший возможным, когда в строительстве научились использовать подешевевшие в конце двадцатых годов кевларовые материалы.