Песах Амнуэль - Смещение

— Будете, — спокойно кивнул полицейский, и началась сказка.

В небе появился вертолет-малютка, приземлился рядом с патрульной машиной, и офицер, взяв Лауру под локоток, подсадил ее в кабину, на сиденье рядом с пилотом, на нее даже не посмотревшим и сразу поднявшим машину в воздух.

— Куда… — только и сумела выговорить Лаура, пилот не расслышал за шумом винтов, протянул ей наушники и показал большой палец.

Вечность, оказывается, могла сократиться до получаса, проведенного в дреме — мобильная связь не работала, Лаура пыталась дозвониться до Виты, до Агнесс, до службы спасения, пилот качал головой, и Лаура едва не выбросила проклятый телефон за борт, но дверца была заблокирована, и они благополучно долетели до госпиталя святой Терезы на окраине Джорджтауна. Лаура узнала здание и успокоилась.

У вертолета ее встретил молодой человек в голубом халате интерна, знаком попросил следовать за ним и повел к лифтам. Кабина ухнула вниз, и за несколько секунд спуска молодой человек успел сказать, не дожидаясь вопроса Лауры:

— Не беспокойтесь, миссис Шерман. С вашей дочерью все будет хорошо.

Хорошо или нет, но Вита лежала в палате интенсивной терапии, глаза закрыты. Спокойна… Спит? Лаура ожидала увидеть капельницы, провода, табло над кроватью, но ничего не было — казалось, Вита просто устала и уснула. Женщина-врач взяла Лауру под локоть, вывела из палаты, в коридоре усадила в кресло под развесистым деревом неизвестной породы, села рядом и, продолжая держать Лауру за руку, сказала:

— Вителия перенесла тяжелый приступ. Вы молодец, Лаура, вовремя вызвали парамедиков, все могло оказаться гораздо хуже. Из комы Вителию удалось вывести достаточно быстро, так что для мозга обошлось без последствий.

Только теперь Лаура узнала доктора Изабель Шолто, которая вела Виту с самого начала ее болезни, вот уже семь лет.

— Простите, доктор, — пробормотала Лаура. — Я не узнала вас сразу.

— Представляю, что вы подумали, — продолжала доктор Шолто. — Успокойтесь — приступ полностью купирован. Вита будет спать до утра. Вы можете, конечно, остаться в клинике, рядом с палатой комната, там есть где прилечь.

Лаура кивнула, вернувшись сознанием в мир, где врачи сделали все возможное.

— Могу я задать вам вопрос? — Доктор Шолто отпустила, наконец, руку Лауры.

— Конечно…

— Вы или сиделка нарушили установленный режим?

— Нет, — твердо сказала Лаура, пробегая памятью прошедшие дни. — Ручаюсь и за себя, и за Агнесс, она очень ответственна. Если бы хоть что-то указывало на возможность приступа, я ни за что не поехала бы в Принстон. Предполагала вернуться к вечеру.

— Чем занималась Вителия в ваше отсутствие? Я спрашивала у Агнесс, а что знаете вы?

— Вита читала книгу. Вы же знаете: она много читает, особенно биографии великих людей.

— Да, я рекомендовала такую литературу. Она оказывает терапевтическое действие. Агнесс сказала, что Вителия возбудилась, читая книгу о каком-то физике.

— Об Эверетте.

— Эверетт? Знаю певца с такой фамилией. Мой внук от него, как он говорит, тащится.

— Марк Эверетт и группа «Ежи». Это сын того физика.

— Он так известен… физик, я имею в виду… что о нем написана книга?

— Да. Доктор… Я подумала… Послушайте, может причина… я имею в виду приступ… Это как-то связано?

— Что? — терпеливо спросила доктор Шолто. — Успокойтесь, дорогая, начните с начала и — подробно.

Лаура хотела сказать, что она уже спокойна. А может, и сказала. Себя она не то чтобы не слышала, но, обратившись к памяти, опять выпала из реальности. Все происходившее, начиная со вчерашнего утра, прошло перед глазами — можно ли было назвать это внутренним взором? Лаура смотрела и комментировала, не представляя: вслух или только мысленно. Во всяком случае, когда Лаура села в вертолет и взлетела, настоящее вернулось, память с тихим шелестом затворила дверь, и доктор Шолто сказала:

— Попросить Агнесс привезти ту книгу. Она дома, ждет вашего возвращения.

— Агнесс не поехала с Витой в больницу? — изумилась Лаура.

— Нет.

Почему? Спрошу, когда приедет. И еще нужно узнать, что с машиной. Лаура совсем о ней забыла — на каком-то полицейском посту где-то в районе Филадельфии.

Если я могу думать о машине, значит…

— Хорошо, дорогая Лаура, я сейчас приеду. Только… — Агнесс замялась. — Книга…

— Что книга?

— Вита разорвала ее на две части, вырвала несколько листов, разбросала по комнате. Я пока так и оставила.

— Соберите, пожалуйста, и привезите, хорошо?

— Добрый день, Дик. — Марк крепко пожал адвокату руку. Ответное пожатие, к какому он привык за годы знакомства и совместной работы, оказалось не таким, как обычно — вялым и (слово пришло на ум) безнадежным.

— Добрый день, Марк. — Кодинари прятал взгляд, и Марк подумал, что адвокат чувствует свою вину в произошедшем.

Они встретились у входа в полицейский участок — приехали одновременно, поставили рядом машины на стоянке, но поздоровались почему-то только у входа, к которому шли, будто не замечая друг друга.

— Что-нибудь еще пропало? — спросил Марк, пропуская Кодинари вперед. В коридорах сновали люди, дежурный на входе потребовал документы, взглянул на Кодинари равнодушно, на Эверетта с любопытством, сказал: «Детектив Остмейер, второй этаж, комната девять» и показал взглядом: пожалуйста, через металлоискатель.

— Нет, — ответил Кодинари на вопрос, когда они прошли «рамку» и направились к лестнице. — Больше ничего.

— Кому, черт возьми, сдались старые бумаги? Сначала у Шеффилда, теперь у вас! — раздраженно сказал Эверетт, вспоминая визит физика со странностями. Не вспоминая даже, а продолжая думать — мысли о Бербидже его не покидали. Мистику Эверетт не терпел, в бога, высшие силы, сверхнормальное восприятие и голоса с того света не верил. Разумных объяснений не видел и размышлял о том, рассказать ли детективу о Бербидже, пусть полиция попробует разобраться.

Нет, решил он, при чем тут полиция? Нужен хороший психолог, скорее психиатр. Бербидж выглядел нормальным, вел себя как нормальный, говорил нормально, даже порой бесстрастно. Если кто-то выглядит, как утка, ходит, как утка… Нормально говорит о том, чего знать не может. И нормально курит «Кент», пьет бурбон… Взгляд… На короткое мгновение, когда Бербидж обернулся, выходя из комнаты, Эверетту показалось, что на него смотрит отец. Мгновение, не больше.

— Понятия не имею, — хмуро сказал Кодинари.

В девятой комнате, похожей на такие же комнаты во всех полицейских участках страны, стояли четыре стола, за которыми сидели четверо похожих с первого взгляда мужчин в недорогих костюмах, отличавшихся лишь оттенками серого. Все четверо смотрели на экраны компьютеров и одновременно подняли взгляды на вошедших.