Песах Амнуэль - Смещение

Лаура раскрыла пакет, на стол выпала разорванная пополам книга и несколько вырванных с корнем листов.

— Понимаете… — продолжала Агнесс, ей важно было оправдаться, сохранить доверие Лауры, говорила она сбивчиво, перескакивая с пятое на десятое, а Лаура то ли не слышала, то ли слушала, разложив на столе книгу и просматривая страницы. — Понимаете, я позвонила… и будто ступор… Вита на меня смотрит, а я… Когда приехали, я не могла слова сказать! Мужчина спрашивает, а Вита держит в руке книгу и очень громко… никогда она так громко… я не поняла, что она говорила… Наверно, я тоже, но не помню… Он куда-то позвонил, я только слышала, что назвал фамилию, и ему что-то сказали… Он у меня спрашивал, я… не знаю, стояла как… Поверьте, я действительно… Он обнял Виту, и они ушли, а я стояла… Когда пришла в себя, позвонила вам. И решила дождаться.

— Да-да, — раздраженно произнесла Лаура. О чем она толкует. Ступор? Перепугалась, не знала что делать. — Не хватает одного листа. Страницы триста сорок три и триста сорок четыре.

Агнесс замолчала. Господи, при чем здесь пропавший лист? Больше ей не о чем думать? Сумасбродная женщина. Впрочем, не ее это дело. А голос, сказавший «Стой и жди!», звучал в ушах Агнесс и сейчас. Спокойный, бархатный баритон. Так говорят гипнотизеры. Как-то Агнесс была на сеансе, бывший любовник увлекался экстрасенсорикой и купил билеты. Кошмар! По слову шарлатана она пила воду, а видела кровь, рассказывала историю из прежней жизни, а потом не могла вспомнить. Макс сказал, что она, оказывается, в прошлой жизни была придворной дамой у королевы Марии-Терезии, надо же…

— Вы не нашли этот лист? — настойчиво, в который уж раз, повторила Лаура.

Агнесс тряхнула головой, воспоминания разлетелись, осталась реальность.

— Нет, — сказала она с испугом. — Наверно, где-то под кроватью.

— Там что-то о Лиз, дочери Эверетта, — медленно, растягивая слова, сказала Лаура. — Я посмотрела в индексе имен в конце книги. Вырваны все листы, где упоминается Элизабет.

— Простите, что так получилось…

Лаура отмахнулась. Сиделка потопталась, подумала, сказать ли про голос, решила, что не стоит. Лаура — женщина рациональная, в голоса не верит.

— Можно я буду звонить, узнавать, как Вита?

Лаура рассеянно кивнула.

Когда Агнесс ушла, Лаура вложила вырванные листы на нужные места в книге, аккуратно закрыла. Заглянула в палату — Вита спала, подложив под щеку ладонь. Обычная ее поза. Все обойдется. Просто очень сильный приступ. Все будет хорошо.

Вошла доктор Шолто. Взяла Лауру за обе руки, повернула к свету, посмотрела в глаза, удовлетворенно кивнула.

— Все обойдется, — сказала она уверенно. — Лаура, мне нужно уехать. Вита будет спать до утра, а утром, надеюсь, вы сможете ее забрать. Вы тут не нужны.

— Я останусь.

— Хорошо. — Доктор Шолто не стала возражать. — Только не надо ее беспокоить.

— Не буду. Не первый раз.

— Вы знаете, где на этаже кухня?

— Конечно. Спасибо, доктор Шолто.

— Изабель.

— Спасибо, Изабель.

Оставшись одна, Лаура присела на кушетку, где ей предстояло провести ночь. Положила книгу на колени. Еще раз просмотрела страницы. Книга Бирна стояла во втором ряду. Вита никогда — ни разу, не было такого случая! — во второй ряд не заглядывала. Биографию Эверетта, написанную журналистом и исследователем Питером Бирном, изданную Принстонским университетом в 2012 году (старая книга, да), Лаура читала несколько лет назад, когда готовила материал о работе российского исследователя Лебедева. В 2000 году Лебедев придумал термин «эвереттика», который на Западе не употребляли до 2023 года, когда одна из работ россиянина появилась на страницах «Physics Today». Писали и спорили о «многомировой теории Эверетта» — физической теории и ее возможных интерпретациях, которых к началу двадцатых годов были десятки, и число увеличивалось ежемесячно, с каждой новой статьей в физических журналах. Эвереттика же — понятие гораздо более широкое, включающее не только физику квантового мира, но философские, психологические и психические приложения. Статья не прошла бесследно, а термин прижился, сейчас многие им пользовались.

Лаура написала обзорную статью — небольшую, как требовал формат издания, но материала у нее тогда накопилось на десяток публикаций. Группа LIGO объявила о новом открытии — наконец-то обнаружили реликтовое гравитационное излучение, бродившее по Вселенной с первого мгновения ее жизни после инфляции, — и Лаура переключилась на интересовавшую всех читателей, тему. К эвереттике больше не обращалась. Книгу Бирна купила на Амазоне в бумажном варианте, заплатив сто сорок долларов (раритет!) — то был период, когда она серьезно увлеклась книгами на бумаге: ощутила прелесть книжного запаха, удовольствие от переворачивания страниц, от заметок, которые оставляла на полях тонким карандашом. Тогдашний редактор «Научных новостей» Генри Финц — лучший начальник, каких знала Лаура, — удивлялся: «Почему не планшет? Не Киндл? Это удобнее, бумажная книга оттягивает руку, и невозможно сделать копипаст для цитирования, приходится переписывать нужные места». Она не переписывала. Если ей нужна была цитата, она легко отыскивала книгу в сети и копировала отрывок оттуда.

Книгу Бирна, прочитав и сделав выписки из электронного издания, она поставила во второй ряд второй полки. Она точно знала, где стоит каждая книга, каждая из пяти сотен, хранившихся в шкафах и на полках.

Почему Вита взяла именно эту книгу? Именно тогда, когда появились бумаги Эверетта? Как она могла узнать, где стоит книга Бирна? Почему вырвала именно эти листы — где упоминается Лиз Эверетт?

Лаура заглянула в палату — Вита спала, положив теперь под голову обе руки. Дышала ровно, на пульте, который был виден через стеклянную дверь, горели только зеленые огоньки.

Лаура разложила на кушетке вырванные листы и попробовала вникнуть в содержание. Подумала о физике из Принстона, Бербидже, который сейчас, наверно, спал в отеле в Сан-Хосе. Странный человек этот Бербидж. Странный взгляд. Ощущение, будто смотрит не из «здесь-и-сейчас», а из иного пространства — времени. Будто он пытался играть роль — почему? Как он закуривал: то как человек, впервые взявший сигарету, то как опытный курильщик. Говорил то быстро, с напором, то медленно, будто внутренний «моторчик» переключался с третьей передачи на первую.

Позвонить ему? Лаура посмотрела на часы: четвертый час, однако! А сна ни в одном глазу. Звонить поздно — на западном побережье тоже за полночь. Утром, после разговора с Эвереттом, Бербидж наверняка позвонит сам. А сейчас хорошо бы уснуть. Вита спит. Все хорошо. Все будет хорошо. Все должно быть хорошо…

Какая-то мысль мелькнула так быстро, что понять ее Лаура не успела, но осталось ощущение, что без этой мысли, идеи, рассуждения она не поймет ни поступка Виты, ни смысла послания Эверетта, ни чего-то более глубокого и ей по жизни необходимого. Мелькнувшую мысль не вернуть — она хорошо это знала. Нечего и пытаться.