Журнал «Искатель» - Искатель, 2019 № 05

Она и не собиралась. Тоже удумал, дебил, им… бенцил. Ну запал на неё, и чего? Ну сильный, смелый, но ведь бедный. С ним салон не купишь. Ему детей подавай, готовить учись. Как-то: «Что это за клёклые ляпышки?» — «Пельмени, сам же принёс». — «Пельмени, перчинка, надо, как и хрен, вовремя сунуть и вовремя вынуть». Закукарекал заместо спасиба: одними питательными таблетками сыт не будешь, детям нужна нормальная еда, иначе зубы вообще не вырастут… Достал. Подумаешь, зубы. У всех с малолетства вставные, и у них будут. Но то всё печальки по сравнению с горем горьким — физической близостью с первым состоявшимся мужчиной. Она думала, будет как с Фрейдом Сигизмундовичем, ласковые прикосновения, а так гадко, грубо, каждый раз — тошнит и рвёт. Когда первый состоявшийся мужчина, матерясь от неожиданного подарка, сорвал заветный аленький цветочек, Джи, открыв глаза вслед уплывающей боли, увидела над собой вместо лица прекрасного принца харю отвратительного чудовища. Тогда же в потайной комнатке канареечной головки поселилось звериное желание впиться зубами в огромный мясистый член. Иногда накатывало.

В первый месяц с беременностью пронесло. Дальше спасали противозачаточные препараты, от звериного наката — травка, облака. Жесткая обыденности стал чаше требовать расслабухи — паук выручил, таблетками подсобил. Тут птичку накрыло. Придя в себя, задёргалась: как, что, куда… Маман ничего не должна знать, Лот не одобряет наркотики… Лиза! Возвратившись из Парижа, Джи сомнения Боба — «что это за друг такой, надо бы его прощупать», «что это за мамзель такая, где-то я её видел» — рассеяла коротко, но ёмко и стала часто разговаривать с Лизой наедине. О чём? Понятно — что мечтала о папе, ждала принца, получила чудовище и странного друга, который к ней равнодушен. Когда, желая вызвать ревность Лота, она рассказала ему, какой у них с Бобом улётный секс, в ответ услышала искреннее: «Я очень за тебя рад». «Представляешь, — плакалась Лизе, — я за ним скучаю, а он за меня рад». Загадочная фея из параллельного мира выслушивала девичьи тайны, высушивала девичьи слёзы, но помочь не спешила. Наверное, полномочий не имела. Параллельно в облаке возник другой знакомец.

Перед погружением Джи приняла дозу, совсем крохотную, для остроты ощущений. Вальс. Сонм кавалеров, среди них Лот. Вздымается воздушное серебристое платье, вращается паркет под хрустальными туфельками на шпильках, её подхватывают чьи-то руки, глаза подняла — ёпрст, чмо из парикмахерской. Нос-пятачок, глаза-щёлочки, красный рот улыбается, Джокер, ёпрст. Или он гробовщик? Длинный, сутулый, в чёрном костюме по фигуре, в чёрных лаковых ботинках. «Не трогай меня, не хочу…» Облапил, завихлял в непристойном танце, то задом прижмётся, то передом, то змеиным кольцом обовьёт, на голове рыжий кок огнём горит, а по бокам две шишки выпирают, врезал ему, что ли, кто… «Чёрт, отвали, убери от меня свои вонючие губы…»

— Джи, очнись.

— Мамочка…

— Чем ты там занимаешься? Посмотри на себя: взгляд бешеный, зрачки расширенные. Вы все скоро чокнетесь от этих игр. Ты за часами следишь?

— А сколько время?

— Времени. Чему вас только в школе учат. Ты уроки сделала?

— Сделала. Мам, ты меня любишь?

— Что за вопрос? Разумеется. Кто тебя, девочка моя, полюбит, кроме родной матери?

Неужели никто?

Московский индюк

Он был из нормальной, полноценной семьи. По отцовской линии все первенцы получали королевское имя Ричард. Раньше поколение включало два, а то и три ребёнка, девочки тоже случались; дед воспроизвёл одного отпрыска, в наше время, считай, и это подвиг. В глубоко чтимых семейных анналах не сохранилось точных сведений, откуда возникла фамилия Лайон, но здесь не так точность важна, как идея приведения рода к единому знаменателю.

По материнской линии наблюдался кавардак. Уж если рыжеватый, картофеленосый, лопоухий увалень Ричард в своей национальности не был уверен, то зеленоглазая статуэтка-мулатка Лола ею вообще не интересовалась. Недоразумение досадное, но устранимое, ибо все женщины, выходя замуж за королей и становясь королевами, обязаны подчиняться королевскому уставу, который предписывает прежде всего нескончаемую благодарность мужу за привилегию оказаться в высших кругах общества. А там статус сам решит, кого под какую гребёнку стричь.

Папа Ричард был ненавистным Шу олигархом, биомедицинским магнатом, владел производством и распространением бионических протезов и искусственной кожи. Как роботы ни старались, люди по-прежнему, хоть и в меньших масштабах, старели, болели и умирали. Борьба с природой была неравной, однако Ричард Лайон способствовал тому, чтобы для потребителей его продукции она стала максимально азартной, а для него — максимально доходной. Бигфарма, с самого начала эпохи потребления заняв лидирующие позиции в экономике, оставалась наиболее прибыльным сектором. Женщина, не истязайте себя уколами — натяните омолаживающую кожу, и вы снова та неподражаемая, которая поёт на своём последнем, не поддающимся счёту концерте. Мужчина, не насилуйте себя антидепрессантами — замените пальцы с подагрическими суставами вечными протезами, и вы снова тот неустрашимый, который покоряет противоположный пол силой эрекции и самооценки. Биотрансформеры заполонили Землю, однако их время подходит к концу, следом никого нет, дальше тишина. Бьётся, наряду с научной, предпринимательская мысль, что бы такого изобрести, чтобы пришла смена и сделала востребованным новый биомедицинский хлам, — покуда тщетно. Ричард и Лола Лайоны себе смену подготовили, сына Ричарда, Дика.

До простого воспроизводства нс дотянули, но, как говорится, на безрыбье…

Сын Дик с младых ногтей рос в атмосфере привычной роскоши, непререкаемой отцовской правоты и смутно осознаваемой неправды. Квартира в престижном районе Москвы, загородное имение, роботы, роботы, тридцать штук одних роботов, дисгармонировали с воскресными обеденными разговорами про неблагодарное быдло, которому что ни предложи, всё не в коня корм. Инвалиды, видите ли, жалуются, что для них биопротезы стоят так же, как для обычных состоятельных людей, желающих подольше оставаться привлекательными. А кто вас, инвалидов, просит к обычным соваться? Мало вам рекреаций с бракованными киберами? Ни забот, ни хлопот, проводи между собой Олимпийские игры и сопи в тряпочку. Тут ещё надзорные органы наехали. Кто-то, хотя известно кто, стуканул в экспертный консилиум, мол, господин Лайон спирт через аптеки под видом медицинских препаратов реализует. Блогеры, суки продажные, подхватили, подсчитали, прослезились от зависти — это ж какой навар господин Лайон себе в карман кладёт! Кладёт. И на вас на всех кладёт, потому что вы, которые слаще морковки ничего в детстве не ели, понятия не имеете ни как деньги делать, ни что с ними делать. Это малому бизнесу лафа: матрёшек разрисовал, кое-какую документацию согласовал, и облагодетельствуй соседей. На высших эшелонах игра идёт по-крупному, там правила другие. Подумайте, правдолюбцы, на чьи шиши вам олимпиады организовывают и транслируют, фестивали, конкурсы ваши марионеточные. Львёнок Дик, когда дорос до молодого льва, догадался, что и олимпиады, и фестивали, и конкурсы — благодарность отца экспертному консилиуму за отмазу от тюрьмы. Тёртый лев Ричард не допускал вероятности, что кто-то из знакомых ему соратников зарабатывает капитал честно — не пойман пока, вот и не вор. Короткий поводок, на котором его держал консилиум, шею тёр, но терпимо.