Журнал «Искатель» - Искатель, 2019 № 05

Счастливчик Боб, получив в пользование форму штурмовика, лазерный бластер и ревущую бело-голубую ракету, за годы безупречной службы побывал во многих переделках. Конечно, безупречной, ведь нельзя же считать нарушением закона не занесённую в протокол конфискацию оружия у сдохшего отморозка. Отморозки, мать их, как и воры, должны сидеть в тюрьме. Этот, мать его, в автобусную остановку на полном ходу въехал, байк крутанул, сам выжил, а молодую женщину, ей бы рожать и рожать, на тот свет отправил. Боб на вызов отреагировал мгновенно, мерзавца, который, несмотря на тяжёлую травму, хотел скрыться, да ещё пулевым пистолетом размахивал, догнал, из его же пукалки грохнул и ему же в руку вложил. Ширк в карман куртки — второй пулевой, трофейный браунинг, прямо как новенький. Его Боб себе взял. После катаклизма чего только на чёрном рынке не продавали, ядерную установку запросто можно было купить, не то что пистолет. Теперь-то всё упорядочили, никаких чёрных рынков, никакой торговли оружием, людей и так скоро днём с огнём искать придётся, а незарегистрированный браунинг кто будет искать? Нет, с работы Боба не из-за него турнули. Из-за сущего недоразумения.

Однокурсник Боба по школе полиции пожаловался в сети, что, дескать, совсем преступник наглость потерял. И оскорбить может полиса по-всячески, и замахнуться на него, некоторые даже руки распускают, ему, однокурснику, фингал под глазом поставили. А полис в ответ ни-ни, разве что руки скрутит, всё же записывается, и задержание, и допрос, потом консилиум проверяет, дерьма от адвокатов нахлебаешься. Боб давно нашёл способ заставить технику служить борьбе со злом — в нужный момент отключать. Бьёшь себя со всей дури по шлему с камерой, она какое-то время глючит, как раз, чтобы решить вопрос. А в отчёте указываешь, что упал. Для тех, кто понимает, — просто и со вкусом. Вот Боб и намекнул однокурснику, дескать, приезжай, поделюсь опытом. Недреманная технология блок-чейн, взяв на вооружение старую добрую перлюстрацию корреспонденции, пресекала в сети даже намёки — на следующий день неприступная, как закон, лейтенантша, чеканя слова в такт колыханиям необъятного бюста, без объяснения причины объявила Бобу об увольнении. Ошарашенный Боб на какое-то время оторвался от пола и начал перемещение в другую галактику, прикидывая в полёте, свои у лейтенантши сиськи восьмого размера или импланты, и если свои, то сколько младенцев ими можно выкормить. Сделав круг по внеземной орбите, вернулся в кабинет, после чего, чеканя шаг, как лейтенантша слова, отправился в администрацию на церемонию прощания с формой, бластером и ракетой. Однокурсник больше на связь не выходил.

Безработный Боб оказался в реале таким же изгоем, каким оказывается пользователь, исключённый из сети. Очень мало осталось мест, где могут приткнуться люди. Открыть своё дело — раз, но желателен талант предпринимателя, да и свободных ниш почти не осталось. Заняться научной работой — два, но желательно, чтоб мозги были по-особому устроены, да и в научной среде идут повальные сокращения. Полицейский отпадает, менеджер среднего звена, не говоря о высшем, тоже, шоу-бизнес не про него, криминал тем более. Похоже, обчёлся, остальное занято роботами. Ничего, надо успокоиться, порыться в сайтах, созвониться со службами психологической поддержки, всё потихоньку наладится, «не дрейфь, боец, ты лучший». Потихоньку не наладилось, пришлось встать на биржу труда. Главное, когда получаешь пособие, — не принюхаться, не сдаться, рук не опустить и не наложить, как те слабаки. Он таких с десяток знает. А сколько всего? Удача улыбнулась через год, летом, в шесть утра. Совершая традиционную пробежку по выученному наизусть маршруту, Боб увидел, как робот-уборщик из ресторана «Кот и клизма» вешает на дверь объявление «Требуется швейцар с артистическими данными». Прибежав домой и приняв душ, он рванул к ресторану, опасаясь, что соискатели наткнутся на объяву в интернете и опередят. В своих артистических данных он не сомневался.

Везунчик Боб, промяукав швейцаром полгода, в ноябре, под вечер, в свой законный выходной, возвращался от знакомой проститутки на каре и заметил у пешеходного перехода девчонку — жёлтая куртка, жёлтые ботинки с торчащими из них тёмными джинсами, светлые короткие волосы. Намокла под крупитчатым снегом, съёжилась, чисто озябшая канарейка, на перчинку Санни смахивает и одну артистку из древнего фильма про каникулы, кажется, в Древнем Риме. Он её подвёз, она дала телефон, они стали встречаться. Какая удача, что у неё робота не было.

Амбал Боб наряду с брутальной внешностью плохого парня из сериалов — сизо-серый, отдающий перламутром бобрик, перебитый нос, тяжёлый подбородок — обладал тонкой душевной организацией, которая отражалась в глазах — «небольших, неопределённого цвета, жалостливых. Наследственным был такой взгляд или благоприобретённым, сказать трудно, потому что из инкубатора Боба забрала лесбийская семья. Две мамы, называвшие себя Розочкой и Мимозочкой, пять лет приёмного сыночка баловали-миловали, планировали вырастить из него настоящего мужчину и лишь по праздникам наряжали в девчачьи платьица. В пятилетием сознании вспышкой зафиксировалось, что Розочка полюбила другую, а Мимозочка ни в коем случае не хотела препятствовать их счастью, «жаль, с Боренькой придётся расстаться, мы так к нему привязались». В приюте, куда Боря попал со своей нянькой-роботицей и двойной фамилией Иванофф-Иванофф, его приняли хорошо и в дальнейшем старались, чтобы у ребёнка не осталось негативных воспоминаний, могущих вызвать посттравматический синдром. К вящему удовольствию всех, синдрома удалось избежать, и Боренька, Борис, Боб, переходя из приюта в школу, из класса в класс, накрепко усвоил, что станет настоящим мужчиной, борцом со злом ради настоящей семьи с папой, сиречь им, мамой и детьми. Добро пока не восторжествовало? Ничего, можно перебиться на другом поприще, слава небесам, он теперь при работе, не фонтан, зато есть с кем создать семью — перчинка Джи вполне подходящая кандидатура. Глупенькая? Так ведь и он не семи пядей во лбу. Маленькая? Так ведь и он не старый, оба в подобающем детородном возрасте.

Встречались в его выходные днём у Джи, к себе Боб её ни разу не позвал. Как можно? Заплёванная однушка, совершенная безбытность, даже кухни нет. В комнате широченная продавленная кровать, которую одна приблуда метко окрестила сексодромом, да на стене порванный от времени постер голой бабы. Ему зачем больше? Он и раньше отдавал предпочтение общественному питанию, а теперь как сотрудник ресторана получил право на обед со скидкой, что же до сна, то спать мужик должен с женщиной, хоть бы и проституткой. Огорчало, Джи никак не беременела.