Александр Филиппов - Сказка без чудес

Человек в чёрном вдруг поднялся из-за стола порывисто, тряхнув кончиком белобрысой косички и взмахнув, как крыльями, полами плаща, и протянул прощально Танкову руку в облегающей плотно, кожи тонкой выделки перчатке:

— Рад был познакомиться. Надеюсь, наша с вами конфиденциальная беседа окажется взаимно полезной!

И вышел из кабинета, исчез как-то вмиг, словно здесь его и никогда небыло.

А Виктор Ильич Танков, ошарашенный внезапным визитом, остался сидеть в своём служебном кресле, которое вдруг показалось ему неудобным ужасно, как дыба.

И, утирая платком пот со лба, всё думал, думал напряжённо, до боли в висках.

Однако ни до чего додуматься так и не смог. Кроме одного.

Пока не замели, сжечь этот Заповедный бор к чёртовой матери.

Изолятор временного содержания для административно арестованных в Зеленоборске самым решительным образом отличался от подобных заведениях в больших городах.

В мегаполисах уголовных личностей самых разных криминальных специальностей обитало с лихвой, камеры были забиты разного рода «блатняком», «ништяками». В то время как в провинциальном зеленоборском ИВС, где томились по большей части далёкие от тюремных понятий местные забулдыги, царили патриархальные нравы.

А потому подвергнутые административному аресту за нарушение паспортного режима на десять суток Семён с Соломоном оказались в полупустой, тихой камере. В ней, кроме близнецов, валялся с видимым удовольствием на непривычно чистой для него постели пожилой бомж, да жались в уголке два нелегальных гастарбайтера — таджик и узбек, прихваченные полицией у местных фермеров.

Кормили арестантов сносно. Довольствие для них полицейские закупали в сохранившейся ещё с советских времён сельповской столовой, где готовили пищу хотя и без изысков, но сытную и полезную.

Правда, споро хлебая ложкой из алюминиевой миски, борщ со свининой, гастарбайтеры оглядывались пугливо по сторонам — видит ли Всевышний их прегрешения?

Что касается Семёна и Соломона, то они и вовсе не привередничали, уписывая порционные щи да кашу. И маялись явно от непривычного, наступившего вдруг впервые за много-много наполненных неустанными трудами лет, вынужденного безделья.

Из скупых объяснений надзирателей следовало, что гастарбайтеров переведут вскорости в областной центр, где ожидают депортации на родину прочие нелегальные мигранты.

А вот с близнецами дело обстояло сложнее. Следовало сперва установить их личность, которая никак не идентифицировалась с имеющимися у них на руках давно просроченными паспортами.

По факту, судя по показаниям жителей села Колобродово, братья, обитавшие в уединённом имении, примелькались давным-давно. Многие сельчане преклонных годов божились, что видели этих дюжих, белобрысых парняг, сами пребывая ещё в детских летах. С тех пор сторожилы-колобродовцы успели безнадёжно состариться, а близнецы оставались всё такими же, здоровенными да хваткими, которым внешне по возрасту и сегодня ну никак не дашь более тридцати!

Славились Семён с Соломоном во всей округе как хорошие, безотказные мастера на все руки. Которых местные охотно подряжали частенько то баньку срубить, то сараюшку-развалюшку для скотинки подправить, а то и жилой дом построить — от фундамента до крыши, да ещё и с отделкой. А то, что в церковь парни не ходят, похоже, какой-то своей веры придерживаются — для колобродовцев дело десятое. Главное, не пьют, не курят, в работе хваткие, спорые, да и женихи — загляденье!

А начальник Зеленоборского горрайотдела полиции полковник Перегудов аккурат в эту пору на задах своего трёхэтажного коттеджа, во дворе, по границе которого речушка Чебенька протекала — не речушка точнее, так, ручеёк, перешагнуть можно, — надумал баньку построить.

Конечно, банька там и прежде была, как же без неё в сельском доме, но — без особого умения скатанная, из никудышного, как выяснилось позднее, леса, и там, где венцы, подгнила, и доски на полу провалились.

А поскольку Николай Петрович вошёл уже в зрелые, предпенсионные для службы в органах внутренних дел, лета, то все бытовые проблемы следовало именно сейчас закрывать. Ибо кем он станет после выхода в отставку в здешних краях? Да никем. Заслуженным пенсионером, ветераном труда, каких у нас пруд пруди. И обивать пороги, звеня медалями на груди, разных там собесов, кабинетов муниципальных чиновников он не намерен. Все бытовые дела нужно закончить сейчас, пока он при должности, в уважении да в силе. И прежде всего новую баньку поставить. Тем более, что и качественный на этот раз стройматериал припасён: брёвна лиственницы, вечной практически, доска липовая да кедровая для внутренней отделки, особо духмяная. Разве можно такой редкостный стройматериал местным шабашникам-неумехам доверить? Они ж, мастера тутошние, что ни день — то пьяные, то с похмелья. А тех, что одним топором, играючи, терема да церкви рубили, давно уж нет…

Кроме как, подсказали полковнику знающие люди, тех самых братьев, Семёна да Соломона, что куковали сейчас под административным арестом, пребывая в безделии в запертой камере.

А потому, коль скоро арестованных разрешалось привлекать к общественным работам, вследствие чего таджик и узбек с утра пораньше бодро шаркали мётлами, выметая мусор со двора отдела полиции и тротуар напротив главного входа, Перегудов приказал дежурному наряду доставить близнецов в свой коттедж.

Там самолично провёл парней на зады, указал на сложенные аккуратно брёвна и штабеля досок:

— Как, ребята, возьмётесь?

Разговаривал без гонора, по-свойски, с отеческой интонацией:

— Вы, я слышал, мастера по плотницкому да столярному делу знатные. Чего вам попусту, пока суд да дело, бока на нарах пролёживать? А тут — какое-никакое, а развлечение. Харчи хорошие я вам гарантирую, дочка сготовит. Вечером, после трудового дня, и стопку поднесу…

Близнецы придирчиво, постукивая костяшками пальцев, оглаживая доски шершавыми, натруженными ладонями, осмотрели стройматериал. Кивнули одобрительно разом. Заглянули в чертежи будущей баньки — вкривь и вкось, на глазок, самим полковником нарисованные — где должна быть парная, где полки да каменка, а где предбанничек, и согласились степенно:

— Оно чего ж… можно. В неделю, стал быть, управимся…

Николай Петрович, прикидывавший, что на строительство уйдёт вдвое больше, нахмурился:

— Мне спешка ни к чему. Всё равно на разбирательство, кто вы да откуда, месяц, не меньше, уйдёт.

— Оно, конешно, и так… — кивнули в унисон братья. — Сделаем всё честь по чести, как полагается. Со старанием и прилежанием…

На том и ударили по рукам.

Лето ещё не перевалило за середину, поднималось к самой макушке, ночи были коротки, а светлые дни тянулись долго, почти бесконечно, так что у братьев было время вдоволь помахать топорами.