Александр Филиппов - Сказка без чудес

А именно — в Соломона.

Сосед Глеба Сергеевича по лестничной площадке, Хусаин Иванович Цеков, всю свою жизнь связан был с водкой. И, выражаясь фигурально, прожил большую её часть с бутылкой в руках.

И вовсе не потому, что был горьким пьяницей. Хотя в трудовой биографии его был период, на раннем этапе, когда он прикладывался к «зелёному змию» регулярно и порой чрезмерно, едва не допившись до «белой горячки».

И опять же, этот прискорбный эпизод не был следствием его моральной распущенности, безответственного и праздного отношения к делу, а относился, скорее, к издержкам профессии.

Потому, что, закончив в советские ещё времена Московский государственный институт пищевой промышленности, факультет производства коньячной и винно-водочной продукции, Хусаин Иванович всю последующую жизнь трудился на должности главного инженера-технолога Южно-Уральского ликероводочного завода.

А когда водка вокруг тебя из огромных цистерн льётся рекой, наполняя позвякивающие на ленте конвейера бесчисленные бутылки, и по долгу службы ты обязан не только на цвет, запах, но и на вкус определять её качество, трудно удержаться, чтобы не отхлебнуть в течение рабочего дня этого напитка сверх положенной меры.

В зрелые лета, узнав точно, где в его организме располагается печень, Хусаин Иванович с употреблением спиртного завязал напрочь. Однако остался верен профессии.

Он даже отсидел дважды — недолго, год-полтора в колонии общего режима. Во времена СССР — за недолив, а в нынешние, пореформенные, можно сказать, «за перелив». То есть изготовление левой, неучтённой водки с фальшивыми акцизными марками.

И всякий раз после вынужденного перерыва возвращался на прежнюю должность. И его принимали охотно, потому что, невзирая на все издержки, Хусаин Иванович оставался непревзойдённым знатоком алкогольной продукции, способный по степени прозрачности, цвету, запаху, характерному пощипыванию языка определить состав, градус и качество любого горячительного напитка.

Достигнув пенсионного возраста, Цеков не оставил работы, тем более, что южно-уральская «ликёрка», как любовно называли ликёроводочный завод в народе, худо-бедно выдерживала конкуренцию с контрабандным, неподакцизным алкоголем, шедшим буквально железнодорожными составами из сопредельного Казахстана.

Не мудря лукаво, местный ЛВЗ, чтобы оставаться на плаву, выпускал продукцию попроще да подешевле. И Хусаин Иванович по собственной инициативе, так сказать, для души, разрабатывал всё новые и новые рецептуры спиртных напитков.

— Все добавки в водку, наливки да настойки, в заводских условиях предназначены для того, чтобы скрыть плохое качество спирта, — просвещал он соседа, Глеба Сергеевича, в часы их нечастых, но всё-таки регулярных встреч. — Когда спирт гонят из негожего сырья, плохо очищают, не пропускают многократно через специальные фильтры, да ещё водой какой ни попадя, из водопроводного крана, хлорированной, разбавляют. Потом бухнут какой-нибудь фруктовой эссенции, капнут пищевого красителя — вот тебе и настойка. Хочешь — перцовая, хочешь — лимонная, или там, например, абрикосовая. Есть специальные добавки — под виски, коньяк. Народ у нас в этом смысле неграмотный, на вкус, цвет и запах нипочём подделку не отличит. Особенно если в красивую фигурную бутылку налить, да этикетку на иностранном языке присобачить.

Дымокуров, хотя и был равнодушен к спиртному, слушал соседа с большим интересом. И, оказываясь изредка в компании сослуживцев по каким-то значительным поводам — юбилеям, а в последние годы, увы, всё чаще, поминкам, памятуя советы спеца, игнорировал любые экзотические, дорогостоящие напитки, не притрагивался ни к чему, кроме продукции южно-уральской «ликёрки». Местной водкой, как со знанием дела уверял Хусаин Иванович, пусть и имевшей отвратительные вкусовые качества вследствие упрощения и удешевления технологии производства, по крайней мере, хоть не отравишься…

Регулярно, ко всяческим праздникам, сосед одаривал Глеба Сергеевича плодами своих научно-технических изысканий — водкой самых немыслимых цветов и составов, с этикетками, названия для которых придумывал сам: «Степной родник», «Охотничья особая», «Огонёк в степи», «Белые росы», «Горячий ключ» и тому подобные.

— Настоящий профессионализм водочных дел мастера, — объяснял Хусаин Иванович соседу, — состоит в том, чтобы синтезировать такой спирт, и разбавить его в нужной пропорции такой водой, чтобы получить в итоге идеальную водку. Выпив которую, человек не скривится, как от хинина, не бросится занюхивать рукавом, а как бы отведает глоток чистой энергии — слегка обжигающей и приятной на вкус! Хорошую водку можно пить, не закусывая!

Однажды, год назад, сосед угостил Глеба Сергеевича странным, сильно газированным напитком.

Стоял жаркий летний полдень. Кирпичные стены старой «хрущёвки» так прокалились на степном, беспощадном к обитателям здешних широт солнце, что казалось, будто жить приходится внутри огромной, хорошо протопленной печки.

В такой час вынужденного пенсионного безделья, когда прогулка на солнцепёке невозможна, а мозг плавится, как топлёный воск, мысль растекается по своим таинственным бороздкам — извилинам, неспособная к концентрации, Хусаин Иванович пригласил Дымокурова к себе в квартиру — на минуточку, желая похвастаться новым изобретением.

— Водочки не желаете? — как бы, между прочим, поинтересовался сосед, проводив гостя на тесную кухоньку, заставленную, кроме обычной утвари, ещё и лабораторным оборудованием — штативами, колбами, горелками, компактным перегонным аппаратом из стекла и сверкающей нержавеющей стали. Похоже, было, что спиртовых дел мастер, живший бобылём, и дома не прекращал свои опыты.

— Да вы что?! — аж содрогнулся Глеб Сергеевич, с негодованием отвергая предложение радушного хозяина. — Водку?! В такую жару?!

— Ну, тогда водички. Холодненькой, с газом! — предложил Хусаин Иванович.

— Водички можно, — благосклонно кивнул Дымокуров. У него и впрямь губы пересохли от жажды.

Гостеприимный хозяин распахнул дверцу холодильника и извлёк пол-литровую пластиковую бутылочку.

— Вот, попробуйте. «Капля сладкой росы» называется. Особая минеральная. Сам изобрёл. — И зарделся от едва сдерживаемого торжества. — Технология моя. И название сам придумал.

— Вода местная? Артезианская? — изображая интерес, для приличия полюбопытствовал Глеб Сергеевич.

— А то! — с гордостью подтвердил Хусаин Иванович, свинтив с бутылки крышечку, налил в гранёный стакан и впрямь чистой, как роса, жидкости, мгновенно вскипевшей бурно пузырьками газа. Однако налил на удивление мало — едва ли не на донышко, на толщину пальца, не больше. — Угощайтесь!