Александр Филиппов - Сказка без чудес

Подивившись про себя прижимистости хлебосольного обычно соседа, Глеб Сергеевич легко, одним глотком, опрокинул в рот шипящую минералку. И впрямь необычную — терпкую, с едва уловимым солоноватым и одновременно сладковатым привкусом.

Поймав на себе вопросительный взгляд соседа, почмокал губами одобрительно:

— Водичка отменная. Только наливаете вы по чуть-чуть. И сами не пьёте…

— Я уж, того… напился в своё время, — смущенно покачал головой сосед. — А вам ещё могу налить. Только немного. А то развезёт…

— Развезёт? — удивился Дымокуров. Ему неожиданно как-то захорошело, и он махнул рукой бесшабашно: — С минералки-то?!

— С моей минералки! — с нажимом уточнил Хусаин Иванович, и плеснул из бутылки ещё — теперь на два пальца.

Дымокуров опять выпил — на этот раз, не торопясь, смакуя.

— Приятная водичка, — заключил он. — И жажду как хорошо утоляет! И бодрит… Прямо лечебная!

И действительно, некоторое отупение, тяжесть в голове, бывшие следствием многодневной жары, от которой плохо спасали кондиционеры, отступили вдруг, сменились подъёмом, приливом сил, вдохновением. Бойчее заработала мысль, забилось радостно сердце, прояснилось зрение. Словно при просмотре киносеанса, когда унылое чёрно-белое изображение на полотнище экрана сменилось неожиданно полноцветным, заиграло красками…

Он сдвинул стакан ближе к Хусаину Ивановичу:

— Повторим?

Однако тот решительно завернул пластиковую крышечку на бутылке, и покачал головой:

— Не советую. Со стакана этой минералочки у вас язык начнёт заплетаться, а со всей бутылочки, пожалуй, и под стол свалитесь… Забористая водичка получилась…

— Так это… — озарило Дымокурова.

— Водка, — подтвердил сосед. — Сорокоградусная. А пьётся — как вода. С приятным послевкусием.

— А как же… — всё не мог взять в толк отставной чиновник.

— Моё ноу-хау… — потупился скромно Хусаин Иванович. — Особая рецептура. Спирт высшей очистки, вода и вправду из минеральных источников. Ну, и, кое-какие ингредиенты, для улучшения вкуса, удаления неприятного запаха. Идеальная водка! Я над её изобретением двадцать лет бился. И вот — она перед вами, — тряхнул он бутылочкой. — Вы, можно сказать, первый дегустатор этого уникального, единственного в своём роде, напитка!

— И… где же эта… м-м… божья роса продаётся?

— «Капля сладкой росы», — уточнил Хусаин Иванович. И ответил со вздохом: — Пока нигде. Я в Росспиртпроме осторожно справки навёл. Тоже ведь, все карты-то сразу открыть нельзя! Вмиг изобретение сопрут, присвоят… Так вот, в этом ведомстве на меня руками в ужасе замахали. Дескать, у нас обычную-то водку, с противным вкусом, сверх меры пьют. Фуриками разными, от одного глотка из которых с души воротит, вдрызг упиваются! А ты хочешь приятную на вкус водку им поднести? Чтобы народ вообще в дрыбодан спился? Можно было, конечно, попытаться эту технологию на Запад продать. Но я, знаете ли, патриот! — И добавил, закатив глаза мечтательно: — Хотя, уверен, моё открытие по своей значимости для человечества на Нобелевскую премию, не меньше, тянет!

И спрятал початую бутылочку в холодильник.

И вот теперь, год спустя, Глеб Сергеевич, ранним утром, пробудившись от сна, вспомнил озарённо и пригрезившегося ему накануне вечером соседа, и его «идеальную» водку без вкуса и запаха.

Пока натягивал на себя спортивное хлопчатобумажное трико, пузырящееся на коленях, линялую футболку с логотипом «Единой России» и надписью «Только вперёд!», обувал старые, расшлёпанные, плоские, как блины, тапочки на босу ногу; пока умывался да брился в ванной, прислушиваясь краем уха к болтовне тётушек, гремевших на кухне посудой, мысль его, мелькнувшая смутно давеча на грани сна и бодрствования, сформировалась чётко и окончательно.

Ничего никому, не сказав, осторожно переступив через дрыхнувшего в прихожей Потапыча, Дымокуров покинул свою густозаселённую теперь, шумную, как цыганский табор, квартиру, и постучал в дверь Хусаина Ивановича.

По причине выходного дня в этот ранний час сосед оказался дома, и открыл сразу, встретив Глеба Сергеевича приветливой улыбкой. Так искренне радуются гостям одинокие, лишённые дружеского общения, люди.

— А я к вам, разлюбезный Хусаин Иванович, с просьбой, — с порога, без излишнего политеса, по-свойски начал разговор Дымокуров. — Помните, в прошлом году, кажется, вы меня занятной минералочкой угощали? По особому, секретному рецепту сработанной?

— Что, похмелиться желаете? — спросил сочувственно, поняв его на свой лад, сосед. — Дело знакомое. Чтобы синдром похмелья снять, нужно выпить сто грамм, не больше, хорошего алкоголя. И поесть — супчика наваристого, лучше всего — хаша. Слыхали про хаш? Это похлёбка такая, из свиных или бараньих запчастей — потрашков, ножек. Кавказское блюдо. Вроде русского холодца, только огненное, сварку, и перчёное — наперченное… А к нему пару рюмочек водочки — ледяной, из запотевшего графинчика… Ух, — зажмурился он от приятных воспоминаний, — красота! — И добавил радушно: — Хаша у меня, конечно же, нет, а вот чаркой водки всегда могу выручить. И капусточка квашеная, из холодильника, — тоже закуска отличная.

Отставному чиновнику после такого вкусного описания Хусаином Ивановичем борьбы с похмельем и впрямь вдруг захотелось шандарахнуть водки с утра, с холодной капусточкой, — и гори они, синим пламенем, все тревоги наступавшего дня… Однако он взял-таки себя в руки.

— Нет, моя просьба в ином заключается… — начал объяснять Дымокуров, несколько смутившись, ибо понял сейчас, что легенда, выдуманная им только что, прозвучит не слишком убедительно для проницательного, битого жизнью, соседа. — Есть у меня родственники… дальние, по отцовской линии… племянник мой. И он, э-э… жениться задумал. Да закавыка в том, что будущая жена у него — узбечка. А родственники, стал быть, сплошь правоверные мусульмане. И родня эта, со стороны невесты, настаивает, чтобы на свадебном столе небыло ни капли спиртного. Ну, им-то, правоверным, может, такой расклад и в самый раз, да свадьба-то у нас будет, в русской деревне. А что же за свадьба без водки? Друзья, односельчане, племянника моего не поймут. Сочтут себя оскорблёнными. Дело скандалом может кончиться. А то и, не приведи Господи, мордобоем.

Хусаин Иванович слушал внимательно, кивал понимающе.

— Вот тут-то я и вспомнил… — краснея от вынужденного вранья, как школьник, и отводя глаза, продолжил Глеб Сергеевич, — про вашу «идеальную» водку. «Божья роса», или как там она называется…

— «Капля сладкой росы», — напомнил изобретатель. — И много ли её вам потребуется? Дело в том, что себестоимость производства этого напитка пока раз в пять дороже, чем водки обычной. Я над этим работаю, но…