Александр Филиппов - Сказка без чудес

— Хорошо устроились, пацаны! Хавчик отменный! — и обернулся к вопрошавшему: — Эй, братан, вон того салатика мне сыпани… Чо повёлся-то? Мне не в падло. Я и сам достану…

И, взяв в руки хрустальное блюдо, вывалил себе на тарелку горку чего-то благоухающего аппетитно — кажись, оливье.

Вася Копчёный, наконец, оправился от беспрецедентной наглости незваного гостя.

— Эй, кто-нибудь! Выкиньте на хер эту опойку!

Яков, орудуя ложкой и забрасывая в рот салат, и ухом не повёл. А когда ближайший парняга, привстав, взял его за воротник штормовки, попросил добродушно:

— Погодь. Тока что от хозяина откинулся. Не позавтракал, в камере-то…

Копчёный впился в наглого гостя пронзительным взглядом:

— Да ты кто, твою мать? Что за фрайер?

— Я тот, — не переставая работать челюстями (чавк-чавк!), словоохотливо пояснил Яков, — кого ты, сука куморылая, вчера ментам сдал!

— Ты… ты с кем такой базар повёл, дешёвка?! — задохнулся от ярости Копчёный.

— Это ты дешёвка, — невозмутимо сообщил гость, и, облизнув ложку, заметил удовлетворённо: — Вкусный салатик. И, главное, пользительный, с витаминами!

— Да я… на клочки тебя порву… как Тузик грелку… — засипел перехваченным от негодования горлом главшпан. — Ну-ка, парни, валите его!

Те дёрнулись было дружно, громыхнув стульями и звякнув посудой, но Яков скомандовал властно:

— Сидеть!

И что-то прозвучало в негромком приказе этого странного, бородатого мужика такое, что парняги подчинились, застыли, нависнув жирными животами над краем стола и переминаясь нерешительно с ноги на ногу.

— Слыхали про такого положенца — Яша Лесной? Так это я и есть. Коронован ещё тогда, когда вы, козьи морды, и на свет-то не появились…

— Да мне на-а-асрать! — бесновался Копчёный. — Я же сказал — вали его, пацаны!

Яков остался сидеть за столом, покачав головой сокрушённо:

— Ну, братва, я вижу, вы совсем припухли здесь, на воле-то. Я ж добром хотел потолковать, предупредить, чтобы не совались больше ко мне в Заповедный бор. Кто бы вас о том не просил, какие бы деньги за то не сулили. По-хорошему хотел предупредить. По-честному. А вы ментов на меня траванули… не по понятиям это, не по-людски…

Один из парней почесал задумчиво стриженый коротко затылок:

— Слышь, Василий… может, и вправду, того… перетереть с ним душевно? Всё-таки в авторитете человек…

Но Копчёный уже впал в неистовство:

— К-какой, мать вашу, авторитет? Авторитет нынче у того, у кого бабло есть! Я для вас авторитет! Сказал же — валите его! Или дайте кто-нибудь шпалер — я его сам завалю!

— У тю-тю-тю… — сочувственно покачал головой Яков. — Эк тебя растащило-то… — А потом, обернувшись к парням, предложил проникновенно: — Да не слушайте вы его, пацаны. Садитесь за стол, кушайте. Позавтракайте плотнее. А то когда ещё обедать придётся…

Вася Копчёный хрипел яростно, не произнося ни слова уже, и только наблюдал, вытаращив удивлённо глаза, как его «пехота» брякнулась вдруг послушно на стулья, и, тупо глядя перед собой, принялась сметать со стола всё съестное. Орудуя при этом руками, запихивая татуированными пятернями в пасти горстями салат, пожирая, давясь и чавкая, куски шашлыка, усиленно работая челюстями и хрустя перемалываемыми на зубах куриными косточками.

А бородатый «положенец» с ухмылкой следил за ними своими пронзительно-чёрными глазами из-под кустистых бровей, приговаривая:

— Давай, парни, налегай на хавчик-то… Еда — дело свинячье, как раз для таких, как вы… И водочкой, коньячком запивайте…

И парняги, оторвавшись на миг от тарелок, хватали грязными, перемазанными майонезом и жиром руками бутылки, щедро, с бугорком, наливали себе полные фужеры спиртного, и, не переставая жевать, глохтили водку и коньяк, выливали в жадные пасти фужерами, громко отрыгивали, и опять продолжали жрать…

До Васи Копчёного, наблюдавшего за этой обжираловкой ошеломлённо, что-то начало, наконец, доходить.

— Да ты… мужик, в натуре, и вправду — кто-о?! — уже с беспокойством повторил он вопрос.

А тот усмехнулся в бороду, сказал как бы, между прочим:

— Я бы, Вася, мог всех вас убить. Но — пожалею. До поры. А ты, пока ребята животы себе набивают, и в разговор наш не вникают, мне на два вопроса ответь: кто тебе на мою усадьбу в Заповедном бору наехать поручил? И здесь, в городе, вместо толковища ментам сдать?

Копчёный попытался было вернуть подрастерянное в последние минуты достоинство, вскинулся гордо:

— Про то тебе не обязательно знать!

А потом вдруг потянулся, взял со стола вилку и поднёс к правому глазу, уперся зубцами себе прямо в нижнее веко.

А бородатый мужик взирал на него беспристрастно сливовыми цыганскими глазами, и заметил сочувственно:

— Ежели не скажешь, то сам себя зрения лишишь…

Вася с ужасом скосил глаз на вилку, попытался отвести от лица, но, несмотря на видимые усилия, не смог.

Более того, рука его дрогнула, и зубцы вилки ещё глубже впились в веко.

— Ты… это… брось… — прохрипел он.

— Говори, — пожал плечами мужик.

Копчёный сдался.

— Ладно. Короче, хату твою в лесу сжечь красноглазый заказал. Кто такой, как на меня вышел — не знаю. Бабла за то авансом немеренно отвалил.

— Красноглазый тот — блатной или фрайер?

— Фрайер, однозначно. Но, блин, жутковатый такой… весь в чёрном, и глаза красные, кровью налиты…

— Ну-ну, — кивнул Яков. — А ментам меня сдать тоже он приказал?

— Да не-е… — осклабился Вася. — Это я сам. Ну, не валить же тебя? На то заказа не поступало… Ну, я и стуканул кентам в «уголовку». Дескать, надо мужичка одного, урку залётного, повязать! Удачно, что они у тебя волыну нашли. Было за что зацепить. А то пришлось бы наркоту в карманы подкидывать…

— Ну и кенты у тебя, — покачал головой осуждающе Яков.

— Общий бизнес, — пояснил Копчёный, и опять, помогая другой рукой, попытался отвести вилку от глаза.

— Вот времена пошли, — вздохнул обескуражено Яков. — У воров — общий бизнес с менами… — А потом предложил заботливо: — Ты, Вася, вилку-то убери от глаза. А то ещё поранишься невзначай!

Копчёный на этот раз легко оторвал от лица руку, швырнул вилку на стол, посматривая на неё с опаской.

А Яков обратился к чавкающей братве:

— Ну что, пацаны, перекусили? Теперь быстренько встали, построились вот здесь, — указал он на свободное пространство банкетного зала. — Ты, — кивнул он Копчёному, — замыкающим… Пойдём, прогуляемся…

— К-куда? — заплетающимся от страха языком, спросил тот.

— Да здесь недалёко, — пояснил скупо Яков.

И Вася, опять вопреки воле своей и желанию, на деревянных, негнущихся, будто ходули, ногах, прошёл и встал там, куда приказали.

— Левое плечо вперёд… на выход, во двор, ша-а-гом марш! — продолжал командовать Яков.