Александр Филиппов - Сказка без чудес

Проследив за тем, как троица села в поджидавшее такси, и укатила прочь со двора, Коля-верхолаз не дернулся заполошно, а остался на месте.

Ещё в малолетстве, начиная карьеру жулика по причине тогдашней тщедушности с профессии «форточника», умудряясь бесстрашно взбираться по водосточным трубам и карнизам на верхние этажи, за что и получил свою кликуху среди кентов — «Верхолаз», Коля усвоил и развил в себе главное качество квартирного вора — терпение.

Не мельтешить, не суетиться, идя на дело, а терпеливо и тщательно изучить и сам объект предстоящей кражи, и обстановку вокруг — пути проникновения и отхода, наличие сигнализации, видеокамер в подъезде, распорядок дня жильцов и их соседей, и ещё множество мелочей.

Однако даже эта сверхосторожность не спасала порой от неожиданностей, проколов, и пару раз на своём веку Коля загремел на зону. Правда, ненадолго. Ибо, считая себя профессионалом, оружия на «дело» никогда не брал, а будучи задержанным оба раза с поличным, не отпирался, признавал вину и искренне каялся. А потому, за квартирную кражу «без отягчающих обстоятельств», получал минимальный срок.

И всё-таки после этих пусть не долгих, по два-три года «командировок» в места не столь отдалённые, он стал ещё осторожнее. На пустяки уже не разменивался, подбирал «хаты» для «скока» так, чтобы было, что взять, и, реализовав добычу барыге, выпасть затем на полгодика в осадок, залечь на дно. Скататься на отдых в Турцию или Египет, а в нынешнее лето, к примеру — во вновь обретённый Россией Крым.

— Красть, так миллион, — наставлял он кентов из молодых, начинающих. — Чтоб хотя бы было, за что сидеть. А не так, как вы, дураки. Хапните на гоп-стопе, да ещё угрожая ножом, мобилу, которой цена в скупке — пятьсот рублей. А потом паритесь по семь лет на зоне по статье за вооружённый грабёж!

Вот и за этот «скок» красноглазый заказчик ему «лям», миллион, то есть, рублей посулил. А всего и делов-то — найти в хате папочку с документами на право владения домом и земельным участком в Заповедном бору. Шмотки, что поценнее, тоже нужно забрать — чтобы не складывалось у «терпил» впечатления, будто жулик исключительно из-за этой папочки квартирку ту «подломил». Папочку с бумагами нужно будет красноглазому фрайерку в обмен на бабло отдать, а барахлишко себе оставить — вроде как премию.

Правда, разведку доскональную на этот раз, против обыкновения, Коля-верхолаз провести не успел. За срочность ему хорошие бабки и посулили. По уверению красноглазого, в хате той проживают сейчас трое — мужик и две женщины, все преклонного возраста. Был ещё четвёртый, но того менты по какому-то делу замели, и он сейчас в уголовке парится.

Так что, дождавшись, когда троица пенсионеров покинула подъезд, Коля понял, что пришло его время.

А вот про медведя, как выяснилось позднее, красноглазый не знал. «Домушник» тем более…

А Потапыч тем временем, оставшись в одиночестве, принялся на свой лад хозяйничать в оказавшемся временно в полном его распоряжении, жилье.

Это мы, люди, со свойственным нам высокомерием в отношении «братьев меньших», полагаем, что зверьё полностью лишено интеллекта. Что оно не способно к мыслительной деятельности, что в мозгах животных — сплошные безусловные и условные рефлексы, выработанные в ходе эволюции либо длительной дрессировки. Вроде капающей послушно слюны при звяканье алюминиевых мисок в часы раздачи корма в виварии.

На самом деле звери очень даже в состоянии размышлять. Правда, руководствуясь при этом несколько иной логикой, нежели мы, вчерашние приматы, вставшие с четверенек.

Вот и Потапыч, оставшись единовластным хозяином нового для него, необычно просторного логова, полного чужеродных предметов и запахов, начал соображать, как бы обустроиться в нем поудобнее.

Людскую речь он, понятное дело, не разумел, за исключением простейших понятий. А потому знать не знал, надолго ли покинули его те, кого он считал включёнными в свою стаю, вернуться ли когда-нибудь, а может, случилось так, что сгинули они навсегда?

Однако жизнь — с людьми, без них ли, для него, Потапыча, продолжалась, и следовало для начала хорошенько обследовать эту доставшуюся ему в единоличное пользование берлогу.

Выросший в лесу, он, конечно же, не знал предназначения большинства заполнявших окружающее пространство предметов.

Многие казались ему абсолютно лишними, не имеющие смысла.

Например, громоздкие деревянные сооружения вдоль стен, тесно заставленные бумажными кирпичами, которые люди называли «книгами», разнокалиберной стеклянной дребеденью — «посудой», или миниатюрными изображениями животных и человечков из глины, которые даже медвежонку для игры не подходят — проглотит невзначай и подавится.

Или большой, отвратительно пахнущий тёплой пластмассой и несъедобными проводами ящик, в котором время от времени зажигалось вдруг окошечко, звучали голоса и мелькали движущиеся картинки. И люди, вместо того, чтобы заняться чем-то полезным, например, поесть самим и заботливо покормить живущее рядом животное, могли заворожено, часами просиживать напротив вонючего агрегата, слушать и рассматривать эту хрень.

Однако были, были в человеческом логове и предметы очень даже потребные для него, Потапыча!

Взять хотя бы тот же белый, высокий шкаф из металла на кухне. В нём, несмотря на окружающую жару, непостижимым образом царила зимняя стужа.

Этот занятный шкафчик Потапыч ещё в первый день пребывания в городском логове вмиг вычислил.

Там хранилось то, что можно было съесть.

Вот и сейчас, оставшись «на хозяйстве», он деловито закосолапил к этим припасам.

Распахнув лапой дверь, сунул морду в холодное, порытое налётом изморози нутро.

Безошибочно, несмотря на полиэтиленовую упаковку, определил по запаху изрядный кус мёрзлого, каменной плотности, говяжьего мяса. Однако разве для Потапыча, раздиравшего клыками зимой припрятанную от чужих глаз в сугробе тушу оленя, это проблема? Жамкнул в два укуса.

Там же нашлась и тушка курицы, заботливо очищенная кем-то от перьев, последовавшая вслед за говядиной так стремительно, что только косточки на зубах захрустели.

Очистив заиндевелое пространство, ловко подцепив когтями, распахнул дверцу пониже.

И там съестное нашлось в изобилии.

Расплескав на пол, выхлебал суп из кастрюли. Съел, кривясь от отвращения, шмат солёного, сильно сдобренного чесноком и наперченного сала. Закусил всё это пачкой сливочного масла в станиолевой обвёртке. Из-за неумения развернуть, проглотил вместе со станиолем.

При этом зверь, понятное дело, кое-что из содержимого шкафчика отверг, бросил на пол — например, порвавшийся прямо в его лапах пакет с молоком, овощи — огурцы, помидоры, редиску, которые можно было доесть позднее.