Александр Филиппов - Сказка без чудес

— И — сколько? — судорожно прикидывая в уме свои финансовые возможности, нетерпеливо поинтересовалась вице-губернатор.

— Относительно немного, — успокаивающе улыбнулся ей Люций Гемулович. — Двадцать миллионов.

— Рублей? — с надеждой уточнила Барановская.

— Что вы, голубушка, — огорчённый её недогадливостью, развёл руками человек в чёрном. — Конечно же, долларов. Причём, поскольку по времени мы с вами находимся в цейтноте, наличными, и прямо сейчас.

«Ни фига себе!» — охнула в мыслях Надежда Игоревна.

А собеседник с милой улыбкой, жутковато смотревшейся на его алебастровом, бескровном лице, на котором кровенели только алые, сочные губы, объяснил:

— Этот вступительный взнос является ещё и неким э-э… тестом на состоятельность кандидата, если хотите, на профпригодность будущего губернатора. Зачем, скажите, нам во власти пустопорожние болтуны? У которых ничего, ни копейки нет за душой?

С этим-то как раз Барановская легко соглашалась. Она и сама, дело прошлое, при назначении глав городов или районов Южно-Уральской области, следовала в оценке претендента на должность подобным критериям. Зачем им, действительно, нужны неспособные заработать даже себе на жизнь, нищеброды? Ну, или не обладающие связями с бизнес-структурами, способными выделить патрону в нужный момент крупную сумму?

И потому кандидаты накануне назначения безропотно доставляли в Дом Советов чемоданчики с наличными деньгами, которые перекочёвывали затем в секретное хранилище, именуемое губернатором Кургановым со свойственными ему «пацанскими» замашками «общаком».

Но сумма… Нет, кое-какие накопления у Надежда Игоревны, конечно же, были. Часть — вложенные в недвижимость, домики в Чехии, Македонии, Крыму и Подмосковье, пару земельных участков в исторической части областного центра — не на себя, конечно, оформленные, а на родную сестру, маму и дядю, маминого брата, не слишком надёжного по причине хронического алкоголизма. Была и «наличка» — миллионов пять в долларах и евро, пожалуй, набралось бы, в последнее время как-то не пересчитывала… Но двадцать «лимонов»?! Было над чем задуматься.

Впрочем, думай, не думай, а без того, чтобы нырнуть в кургановский «общак», не обойтись. Тем более что доступ к этим деньгам у неё был.

Правда, брать оттуда деньги прежде ей ни разу не доводилось, этой «чёрной кассой» Курганов распоряжался единолично. Однако, с учётом форс мажорных обстоятельств, того, что сутки спустя, губернатор превратится в пустое мести, в ничто, взять необходимую сумму оттуда следовало. Хранителю она объяснит всё с точностью до наоборот. Дескать, валюта потребна для передачи в Москву с целью сохранения главы региона в прежней должности. А после… что ж, победителей не судят. Пусть только осмелиться кто-то вякнуть, напомнить про долг — она его в порошок сотрёт!

И потому, глянув мельком на запястье, на часики с инкрустированным бриллиантиками корпусом, пообещала твёрдо:

— Деньги будут. Через два часа устроит?

— Вполне, — кивнул сухо Люций Гемулович. И, нырнув куда-то за пазуху, в нутро своего плаща-разлетайки, достал оттуда непостижимым образом не смятый нисколько пластиковый файл. Извлёк из него документ на двух страничках, протянул собеседнице. — Вот, Надежда Игоревна, небольшая формальность. Чтобы вы не подумали, упаси боже, что имеете дело с каким-то аферистом…

Барановская энергично замотала головой — нет, мол, что вы!

— Возьмите, — с нажимом произнёс человек в чёрном, — прочтите и распишитесь! Зная, что вы человек слова и дела, я заранее подготовил платёжное поручение о переводе всей суммы — двадцати миллионов долларов, через европейские банки по назначению.

— По назначению? — подняла аккуратно подбритые бровки Барановская.

— Да, эти средства сразу же будут переведены мною, и поступят на счёт одной благотворительной организации в Великобритании.

— А… а почему там? В Англии?

— А вы хотите, чтобы мы конфиденциальный президентский фонд в Сбербанке России хранили? — тонко улыбнулся в ответ советник.

Надежда Игоревна кивнул смущённо, и впрямь почувствовав себя круглой дурой.

Потом рассмотрела платёжку внимательно. И не поняла ни черта.

— Здесь же всё по-английски!

Люций Гемулович сочувственно хмыкнул:

— Не беспокойтесь, я переведу. Хотя весь текст вам читать и не нужно. Если коротко, то в документе сказано, что гражданка Российской Федерации Надежда Игоревна Барановская, находясь в здравом уме и ясной памяти, добровольно, жертвует означенную сумму — а именно, двадцать миллионов долларов, британскому негосударственному благотворительному фонду «Лайф индер зе рейнбоу». Ну, и ещё там говорится, что вы поступаете так, исходя из принципиальных соображений, поддерживая благие цели, на которые направляет финансовые средства вышеназванный фонд. Так что те, кому я предъявлю этот документ, — человек в чёрном многозначительно устремил взгляд на потолок кабинета, — поймут, что свою задачу вы выполнили. Ну, а указанные здесь ваша фамилия, паспортные данные и личная подпись будут содействовать тому, что тот, кому следует, — он опять возвёл очи долу, — узнает, так сказать, имя героя…

Несколько удивлённая тем, что у советника оказались её паспортные данные, уже вписанные в документ, хотя, если подумать, где она их только не оставляла, сколько анкет в кадровых службах разных организаций только не заполняла, Надежда Игоревна росчерком пера подписала бумагу.

…Когда два часа спустя при помощи водителя она перегрузила в багажник чёрного джипа Люция Гемуловича два неподъемных чемодана, под крышку набитых пачками долларов, то почувствовала неизведанный ранее прилив энергии.

Ещё бы! Она находилась на пороге новой, насыщенной событиями, жизни.

И подумала, что сейчас в самый раз было бы перепихнуться с каким-нибудь красивым, крепким, накаченным мужиком. Однако сдержала себя. Всё это, и ещё многие другие удовольствия, ждали её впереди, в совсем недалёком будущем. А сейчас, накануне судьбоносного назначения, следует быть особенно разборчивой в связях. Она же не Волочкова какая-нибудь, чтоб с шоферами своими спать!

И потому поехала в тренажёрный зал, где полтора часа изнуряла себя физическими упражнениями.

Потом, оставаясь верной особенно здоровой, так называемой «средиземноморской диете», вкусно поужинала в суши-баре.

Настроение её было отличным.

Оно, пожалуй, подиспортилось бы изрядно, если бы Надежда Игоревна вспомнила ветхозаветную истину: дьявол только сулит золотые горы. А потом всегда оставляет прельстившихся с битыми черепками…

На следующий день, ранним утром, едва рассвело, Заповедный бор загорелся сразу с чётырёх сторон.