Александр Филиппов - Сказка без чудес

Сейчас бы самое время проснуться с криками ужаса, в холодном поту, сесть в кровати, ошарашенно озираясь по сторонам, осознавая облегчённо и радостно, что всё пережитое только что — всего лишь пригрезившийся кошмар.

Однако спасительного пробуждения не наступало. Он всё также падал и падал безудержно, кожей, заледеневшей от поднебесного холода, всеми нервными окончаниями обречённого тела предчувствуя, что несколько мгновений спустя полёт этот закончится страшным ударом. И от него, Глеба Сергеевича, со всеми его помыслами и мечтами, с его биографией, коей впору гордиться, благонадёжностью и хорошей пенсией, только окровавленная лепёшка на грунте останется. Будто птичка с высоты какнула. Гигантская такая птичка, с чёрными крыльями, в широкополой, чудом держащейся на голове, пасторской шляпе…

И в этот миг с земли навстречу Дымокурову словно ракета межконтинентальная стартовала. Что-то столь же огромное, огнедышащее, ввинчивающееся в ночное пространство так мощно, что воздух дрогнул окрест, и чувствовалось, никто не в силах остановить этот неопознанный отставным чиновником, прибывающим в ужасе, летающий объект.

Это нечто подхватило Глеба Сергеевича так резко, что у того зубы лязгнули, прижало к себе надёжно и мягко, продолжая, словно реактивный истребитель, набирать высоту, и сердце Дымокурова теперь будто оторвалось, и упало, как говорится, в пятки.

Щурясь от ледяного ветра, отставной чиновник открыл глаза, попытался разглядеть то, что схватило и держало его, но разглядел лишь нечто, покрытое крупной, с блюдце, чешуёй, отливающее серебром в лунном свете, и напоминающее гигантскую когтистую лапу.

Глеб Сергеевич извернулся, и посмотрел вверх. То, что увидел он, его совсем не обрадовало. Ибо то, что, по здравому разумению, могло быть только кошмарным сном, продолжалось.

Его спаситель обладал плоской головой на длинной змеиной шее, покрытой всё той же серебристой чешуёй и принадлежащей явно рептилии.

Чудовище разинуло пасть с кинжальной остроты и столь же впечатляющих размером клыками, и дохнуло пламенем, похожим на струю из огнемёта, вслед удалявшейся стремительно чёрной тени.

Огонь лизнул развивающиеся на лету полы плаща, поджёг их. И тот, кого Дымокуров принял простодушно за своего спасителя — спецназовца, свалился в штопор, и уже сам, подобно своей недавней жертве, помчался к земле, крутясь в полёте, дымя, как сбитый вражеский истребитель, и разбрасывая вокруг ослепительно-яркие искры.

А то чудище, что прижимало бережно к чешуйчатой груди Дымокурова, заложив немыслимую фигуру высшего пилотажа вроде «мёртвой петли», вследствие чего у отставного чиновника заложило уши и помутилось сознание, тоже принялось опускаться стремительно.

Дальше Глеб Сергеевич уже ничего не видел, не чувствовал, укрывшись от навалившегося на него кошмара в спасительном забытье.

А между тем утром наступившего дня в Южно-Уральске, в Доме Советов, началось совещание, посвящённое актуальной для общественности региона теме — начала разработки нефтеносного месторождения в Заповедном бору.

Эта самая общественность в лице депутатов всех уровней от оппозиционных партий, разного рода «диванных аналитиков» — завсегдатаев социальных сетей, «фейсбучных хомячков», блогеров и прочих безответственных, популистски настроенных граждан, несмотря на предпринятые правительством области, лично Надеждой Игоревной Барановской меры контрпропаганды, критиковала, в хвост и гриву кляла исполнительную власть. Предрекая катастрофические последствия нефтедобычи для реликтового лесного массива.

Совещание проводилось в том самом Зале торжеств, где несколькими днями ранее случился конфуз в ходе чествования главного нефтяника региона, стоивший карьеры Глебу Сергеевичу Дымокурову.

Сам нефтяной магнат, как, впрочем, и губернатор края, нынешнее мероприятие не почтили своим присутствием, делегировав на него заместителей. Областное правительство представляла Надежда Игоревна Барановская.

Вице-губернатор отнеслась к порученной миссии крайне ответственно, тщательно проработав предварительно состав участников совещания.

Ведь чем, по её разумению, являлась общественность? Неким размытым понятием, включающим в себя и бабушек у подъезда городской многоэтажки, и разного рода маргиналов, обитающих в городках, выросших некогда вокруг действовавших в ту пору промышленных предприятий, и теперь, с их закрытием, ведущих бессмысленное и бесцельное существование. Или жителей полузаброшенных сёл, откуда давно разъехались все, кто хоть как-то мог сгодиться в деле на новом месте.

Неужто с представителями этих категорий люмпенизированного населения должна советоваться власть при принятии судьбоносных решений?

Нет, конечно. Надежда Игоревна предпочитала иметь дело с гражданским обществом, формированием которого государственные структуры усиленно занимались все последние годы. Гражданским обществом, состоящим из ответственных, вменяемых, предсказуемых людей, и, что там греха таить, лояльных к действующей власти и вполне управляемых.

А поскольку сподручнее управлять зависимыми людьми, то Барановская считала идеальным то положение дел в стране, когда от государства с его неисчерпаемыми финансовыми ресурсами, «силовиками» и правосудием зависят буквально все. Ибо независимость чревата. От неё — один шаг до вольнодумства и свободолюбия. До эгоистичного, пагубного для общего дела желания трудиться только на себя, жить только для себя. Не следуя общегосударственным интересам. Которые представляют и блюдут на местах такие облечённые особым доверием верховной власти люди, как Надежда Игоревна Барановская. Наместники высших сил, обретающихся в поднебесных кремлёвских сферах, — здесь, в провинции, на грешной земле.

Вот и на этот раз она пригласила в Зал торжеств областного правительства тех представителей гражданского общества, с которыми можно было выстраивать плодотворный диалог, вменяемых и адекватных. А именно — представителей партии власти, того конституционного большинства, которое, как известно, не ошибается и всегда право. Учёных соответствующих теме заседания специальностей. Членов региональной Общественной палаты, которую несколько лет назад Надежда Игоревна формировала лично, согласовав предварительный список с губернатором, и тщательно следя за тем, чтобы в него не попали безответственные популисты и бузотёры. И, конечно же, представители печатных и электронных СМИ, которых Барановская, как шутили сами журналисты, давно скрутила в бараний рог, лишив источников финансирования и придушив тех, кто считал себя независимым, и позволял себе выкидывать время от времени разные там не одобренные администрацией области фортели. Даже руководителей региональных филиалов общефедеральных телеканалов, найдя подходы к их руководству в Москве, на своих доверенных лиц поменяла.