Александр Филиппов - Сказка без чудес

А вот противники их, дворня из усадьбы во главе с Василисой Митрофановной, вовсе не страдали от низвергнувшихся с небес аномальных осадков. Потоки птичьих испражнений обрывались резко в нескольких метрах от сплочённой группы защитников бора, будто прикрытых прозрачным, не видимым стороннему взору гигантским зонтом.

— Боже вечный, избавляющий человеческий род от плена диавола! Освободи рабов твоих от всякого действия нечистых духом! — донеслось вдруг до Глеба Сергеевича.

Оглянувшись, он увидел отца Александра, вставшего во весь рост. Не обращая внимания на зловонные потоки, щедро поливающие его сверху, он молился нараспев, осеняя пространство вокруг себя большим золотым крестом.

— Повели злым и нечистым духам и демонам отступить от души и тела рабов твоих, не находиться и не скрываться в нём. Избави мя от всех навет вражьих, всякого колдовства, волшебства, чародейства…

Священник молился истово, и Глеб Сергеевич, давно махнув рукой на испорченный безнадёжно нечистотами парадный костюм, застыл поодаль, и пальцы его, сами собой сложившиеся в троеперстие, крест-накрест коснулись груди.

А голос отца Александра становился всё слышнее, твёрже, он грохотал, возносясь и перекрывая вопли ужаса, истерический визг и безумный смех, доносящиеся со всех концов атакованной небесами поляны.

— Да разрешится всякое диавольское наваждение и в горах, и в пропастях земных, и в корне дерева, и в листиях растений, и в траве и в кусте… — став даже будто выше ростом, рокотал нараспев батюшка. — Да разрешится всякое злое диавольское умышление против человека и в морских гадах, и в животных, и в птицах!

В руках батюшки появилась объёмистая фляжка, расписанная крестами, ликами святых по голубой глазури, и он принялся щедро плескать её содержимое, окропляя святой водой пространство вокруг себя.

Отец Александр явно целил в стоящих посреди просеки живым щитом, сурово насупившихся обитателей усадьбы, которых счёл источником всех обрушившихся на участников празднества бед и дьявольских наваждений.

Однако до них было далеко, и капли святой воды долетали в основном до губернатора и его свиты, всё ещё топчущихся в растерянности на поверженных брёвнах.

— Господи! — воззвал громогласно батюшка. — Силою благодати твоея отврати и удали всякие злые нечестия, действуемые по наущению диавола. Возврати их обратно в преисподнюю! Аминь!

И в тот же миг содрогнулась окрест земля. Штормовой порыв ветра прошёлся по вершинам деревьев так, что вековые сосны заскрипели, застонали и согнулись в дугу. Брёвна, устилавшие путь к нефтевышке, зашевелились вдруг, стали приподниматься и проваливаться вразнобой, словно кто-то гигантский, невидимый, на них, как на клавишах рояля, играл.

Но ни один волосок на голове, ни одна складочка одежды защитников бора не шевельнулась под порывами бури. Они стояли всё так же твёрдо, незыблемо, и вокруг них словно сияние в воздухе разливалось, прикрывая и отгораживая надёжно от воцарившегося вокруг смятения и ужаса невидимым защитным силовым полем.

А вот Люций Гемулович вскрикнул вдруг жалобно под каплями святой воды, будто на него расплавленным металлом плеснули, стал уменьшаться стремительно, таять, словно кусочек сахара-рафинада в крутом кипятке.

Глеб Сергеевич увидел, как человек в чёрном, издав какой-то запредельный для уха, ультразвуковой, вполне вероятно, свист, превратился в гигантскую летучую мышь. И метнулся, расправив плащ-крылья, в чащу бора, слепо шарахаясь в полёте от встающих на его пути стволов сосен, и исчез там, в лесном сумраке.

И опять с пронзительным стоном и скрежетом содрогнулась, и даже сдвинулась куда-то в сторону земля под ногами Дымокурова. Он рухнул на четвереньки, не устояв, и по-собачьи побежал, шустро перебирая руками и елозя по жёстким брёвнам коленями, к отцу Александру, под защиту Божьего слова.

А тем временем гать разверзлась вдруг, разъехались, раскатились по сторонам поверженные стволы, а из недр под ними, из возникшего в долю секунды на их месте провала, пучась, тяжело ворочаясь и пузырясь, попёрло нечто, дягтярно-чёрное, со зловонным запахом сероводорода, смолистое.

Губернатор Курганов, нефтяник Шишмарёв, сопровождавшая их Барановская, провалившись по пояс, беспомощно барахтались, как в трясине, в этой аспидно-чёрной, вязкой субстанции.

Надежда Игоревна, перепачкавшись в нефти с головы до ног, ставшая похожей на скандальную афро-американку, ещё и осыпала при этом пространство вокруг себя отборной площадной бранью.

И выходило так, что в преисподнюю проваливались совсем не те, на кого, по неразумению, обращал первоначально отец Александр свою молитву.

А Глеб Сергеевич, в ужасе зажмурив глаза, как раз в этот момент погрузился в спасительное беспамятство…

«На минувшей неделе в Зеленоборском районе близь села Колобродово должно было состояться знаменательное для всей Южно-Уральской области событие. Здесь планировался ввод в эксплуатацию первой нефтяной вышки, призванной встать у истоков бурного потока «чёрного золота», который намеревались добыть специалисты нефтяной отрасли из недр Заповедного Бора.

В торжественном мероприятии, совпавшим по времени с традиционным для нашего региона культурно-этнографическим фестивалем «Чая и мёда», который не первый уже год проводится в эти августовские дни, приняли участие, губернатор области Александр Борисович Курганов, глава нефтяной компании Руслан Анатольевич Шишмарёв…»

Глеб Сергеевич, пошелестев страницами газеты «Вестник Южного Урала», тяжко вздохнул. Он уже не в первый раз перечитывал этот материал, размещённый сразу, по горячим следам потрясшего всю область события, и всякий раз удивлялся, какое простое, вполне научно-обоснованное объяснение нашёл журналист Анатолий Цепопесов тому невообразимому происшествию, свидетелем которых стал Дымокуров.

Поправив очки на носу, Глеб Сергеевич продолжил чтение.

«Однако развернуться в полную силу долгожданному в народе празднику помешала стихия. Случилось явление, достаточно редкое, почти невероятное для нашего степного края. На территории Зеленоборского района произошло землетрясение, эпицентр которого находился на территории Заповедного бора. Как утверждают учёные, довольно сильное, равное примерно пяти баллам по шкале Рихтера.

Своеобразными предвестниками грядущей сейсмической катастрофы стали птицы. Многие из тех, кто собрался на праздник, обратили внимание на необычность в их поведении. Птицы сбились в гигантскую стаю, кричали, проявляли агрессивность, словно пытались настойчиво предупредить людей о надвигающейся опасности.