Роберт Силверберг - Ночные крылья. Человек в лабиринте [сборник litres]

Марта явно скучала. Она хладнокровно игнорировала наглые взгляды Бордмана. Ее сверкающее одеяние явно было рассчитано на то, чтобы скорее подчеркивать, чем скрывать ее прелести. Сверкающие длинные цепочки соединяли в единое целое кусочки блестящего вещества, меняющего при движении цвет, как в калейдоскопе, иногда на доли мгновения становящегося совсем прозрачными, открывая взглядам окружающих ее груди, бедра, живот и ягодицы. Бордман по достоинству оценил то, что видел, и, казалось, был готов пофлиртовать с этой вроде бы такой доступной девушкой, но она оставалась полностью равнодушной к его знакам внимания. Мюллера это забавляло. Бордмана — нет.

После обеда капсула замерла у берега озера, глубокого и прозрачного, поверхность которого выглядела как россыпи драгоценных камней. Стенки раздвинулись, и Бордман спросил:

— Может, юная леди желает поплавать, пока мы будем вести унылый деловой разговор?

— Отличная мысль, — сказала Марта скучающим тоном.

Встав с кресла, она коснулась замка на плече и позволила одежде соскользнуть по лодыжкам. Бордман эффектным жестом поднял ее и положил на спинку стула. Марта машинально поблагодарила его улыбкой и сошла на берег озера — нагая, загорелая фигура в солнечном свете, который через ветки деревьев плясал солнечными зайчиками по ее узким плечам и округлому заду. Она на мгновение замерла, когда вода закрыла голени, затем прыгнула вперед и вспорола гладь озера сильными спокойными гребками.

— Довольно милая, Дик, — сказал Бордман. — Кто она?

— Девушка. Скорее всего молодая.

— Моложе тех, с кем ты обычно встречаешься. И слегка испорченная. Давно ее знаешь?

— С прошлого года. Понравилась?

— Разумеется.

— Я скажу ей об этом, — пообещал Мюллер. — Но не сегодня.

Бордман улыбнулся таинственной, как у Будды, улыбкой и кивнул на консоль с напитками. Мюллер покачал головой. Марта уже возвращалась к берегу, плывя на спине, так что над гладкой поверхностью воды были видны розовые соски. Оба искоса посмотрели друг на друга. Они казались ровесниками возрастом немного за пятьдесят. Бордман — крепыш, седеющий и крепкий. Мюллер худоват и тоже седеющий и крепкий. Вдобавок, когда они сидели, можно было подумать, что они одного роста. Внешность была обманчива: Бордман на самом деле старше на целое поколение, а Мюллер выше на пятнадцать сантиметров. Знали они друг друга уже лет тридцать.

В каком-то смысле работа у них была одна — они оба принадлежали к неадминистративной части правительства, заботящейся о том, чтобы общественная структура человечества оставалась единой в просторной Галактике. Они не занимали никаких официальных должностей. Однако служили всеми своими талантами человечеству; Мюллер уважал Бордмана за те методы, которые тот использовал при построении своей долгой и впечатляющей карьеры, но не мог сказать, что этот старик ему действительно нравится. Он знал, что Бордман — проницательный и беспринципный человек, преданный прежде всего общему благу человечества. А сочетание преданности с беспринципностью всегда бывает небезопасным.

Бордман извлек из кармана пиджака видеокубик и поставил его на стол перед Мюллером. Маленький молочно-желтый кубик лег на поверхность стола из черного мрамора, словно игральная кость в какой-то сложной игре.

— Включи, — предложил Бордман. — Проектор рядом с тобой.

Мюллер вставил кубик в приемный паз. Над серединой стола возник большой куб — почти метр по диагонали. В кубе возникло изображение. Мюллер увидел какую-то планету, окутанную облаками пепельно-серого цвета, внешне похожую на Венеру. Камера регистрирующего аппарата прошла сквозь слой облаков и передала панораму неизвестной планеты. Точно не Венера. Почва там оказалась влажной и губчатой, на ней росли будто бы резиновые деревья в форме гигантских поганок. Трудно было сориентироваться в пропорциях, но деревья казались большими. Их стволы с бледной шершавой поверхностью были дугообразно изогнуты, словно натянутые луки. От корней до одной пятой высоты они были покрыты наростами, похожими на тарелки. Над стволами не было ни ветвей, ни листьев, только широкие, почти плоские купола, снизу покрытые бахромой. Внезапно в этом унылом лесу появились три удивительные фигуры. Они были очень высокие и тонкие, словно паутинки, и от узких плеч отходили пучками восемь или десять конечностей, в зависимости от ширины плеч существа. Головы у них были конические, с рядом глаз у основания, ноздри — небольшие щели в коже, рты открывались сбоку. Существа передвигались, переставляя изящные ноги с шарообразными утолщениями вместо стоп. Хотя одежды на них не было, разве что декоративные ленты, обвязанные между первым и вторым суставами запястья, Мюллер не мог высмотреть ничего такого, что говорило бы об их половых органах или о кормлении детенышей. Их шкура не имела какой-либо окраски, передавая лишь доминирующую серость в этом сером мире, и выглядела словно бы чешуйчатой, с небольшими ромбовидными выступами.

С чудесной грацией эти три существа подошли к трем гигантским поганкам и начали на них взбираться. Каждый поднялся под самую шляпку дерева и вытянул одну конечность, которая отличалась от остальных, так как на ее шарообразной ладони торчали пять длинных пальцев, напоминающих усики какого-то растения. Эта конечность послужила как бы жалом, которое легко и глубоко впилось в трухлявый ствол дерева. На какое-то время все три существа замерли и, казалось, высасывали из дерева соки. Затем спустились вниз и возобновили свою прогулку по лесу.

Вдруг одно из них остановилось и наклонилось, вглядываясь в почву под ногами. Пучком рук подняло камеру, передающую эту картину. Изображение стало хаотичным. Мюллер догадался, что камера переходит из рук в руки. Внезапно изображение потемнело и погасло. Камера была уничтожена. Запись на видеокубике завершилась.

Минуту спокойно подумав, Мюллер сказал:

— Что ж, выглядит очень убедительно.

— Конечно, ведь они существуют на самом деле.

— Это передано каким-то внегалактическим зондом?

— Нет, — сказал Бордман, — это в нашей галактике.

— Бета Гидры IV?

— Да.

Мюллер волевым усилием подавил дрожь.

— Могу я еще раз посмотреть это, Чарльз?

— Разумеется.

Мюллер снова включил запись. Вновь глаз зонда пронзил слой облаков, вновь показались резиновые деревья, появились удивительные создания с пучками рук, растущими из краев тела; вновь они обнаружили камеру и уничтожили ее. Мюллер смотрел на все это с холодным ужасом. Никогда прежде он не видел разумных существ, настолько сильно отличающихся от людей. И никто, насколько ему было известно, не видел.