Рэндал Гаррет - Логовище дракоптицы (сборник, том 2)

— Я помню, он считал, что большие мусорные кучи в Провиденсе и Паутукете — это остатки древних поселений, — сказал епископ.

— Нет, теперь я уверен, что это не так, — сказал министр обороны застенчиво, потому что ему не нравилось спорить с епископом. — Как вам известно, я долгое время работал над оружием, и если я кажусь довольно бесцеремонным и невежливым, так это от подавленного волнения, потому что моя работа начала приносить результаты. — Министр обороны подождал, пока удивление не исчезло с их лиц, а затем продолжил: — Что касается секретного оружия, то можете получить мое честное слово, слово эксперта, что речь не идет о разрушении хижин. Моя задача, видите ли, состояла в том, как сделать то, что могли древние, а именно — найти, что может легко прорубать овчины и останавливать дубинки. Что касается мусорных куч, то, по моему мнению, эти кучи обвалившихся скал и отходы из странного твердого камня, обычно известного под названием сталь, не являются ни мусорными свалками, ни остатками жилья.

— О, я никогда не соглашался с дедом, что это было жилье, — поспешно вмешался Пресервидент. — Там же нет ничего похожего на хижины из волнистого железа или даже на долбленки западных племен.

— Совершенно верно, — заметил епископ. — Но почему это не свалки?

— Из-за распространенности стали, — все еще вежливо ответил министр обороны. — Каким же внутренним целям мог служить этот материал, если его изношенные части в таких странных формах нужно было непременно выбрасывать? Нет, я утверждаю, что эти кучи — ненужные отходы чрезвычайно плодовитого производства секретного оружия древних!

— Замечательные археологические исследования, как сказал бы ваш прадед.

— Сынок, может, ты и прав, — сказал Самый Старый Старейшина. — Но ведь ты поискал в этих ненужных кучах тайну оружия?

— Поискал, — с гордостью ответил министр обороны. — И нашел способ обрабатывать сталь .

— И в виде чего? — спросил Самый Старый Старейшина.

— А, я знаю! — воскликнул епископ. — В форме ослиной челюсти. Одна из наших религиозных историй повествует об огромном количестве воинов, убитых именно ослиной челюстью героем по имени то ли Сэм, то ли Сэмсон. Я всегда ломал над этим голову, ведь такая челюсть не казалась эффективным оружием. Но если это повествование просто аллегория, символ, например, кобальтовой бомбы...

— Несомненно, вы правы, но я этого не знал и работал в другом направлении, — с определенным самодовольством заявил министр обороны. — И вот теперь это оружие готово, но, традиционно, оно будет засекреченным в преддверии грядущего законодательства о новых ассигнованиях.

Он прошелся по хижине, порылся в груде соломы в углу Пентагона и достал на свет оружие.

Оба его собеседника были глубоко впечатлены. Пресервидент протянул руку, чтобы потрогать это чудо-оружие, и из пальца у него брызнула кровь.

— Очень сильное оружие, — сказал старик, сунув пораненный палец в рот. — Наверное, это и есть кобальтовая или водородная бомба, которую ты открыл вновь.

— Я даже немного волнуюсь о моральных проблемах, — высказался епископ. — Имеем ли мы право привнести такое средство разрушения в мир? Подумайте о потерях человеческих жизней.

Но Самый Старый Старейшина хлопнул сына по плечу.

— Многих и не нужно убивать! Простое владение этим оружием делает нас неуязвимыми. Мы укрепим власть правительства Рыцарей Штатов сначала на Мысу Коддерс, а потом и по всему восточному заливу Наррагансетту. И затем, обезопасив себе тылы, разгромим племена долины.

— В любом случае, племена теперь будут знать свое место, — кивнул епископ.

— Мы пойдем на них, — заявил министр обороны, ослепленный перспективой абсолютной победы. — Мы победим всех в долине, а если окажется, что кто-то живет и за горами, победим и их.

— Поосторожней, сынок, — предостерег его Самый Старый Старейшина. — Мировая война и так достаточно велика. Не может быть никаких земель за пределами Беркшира. Мой дед никогда не слышал о них. Там край мира.

— Я хотел бы дать название своему оружию, — покраснев, сказал министр обороны. — Я чувствую, что это пророческое, историческое событие, и у меня есть имя, подходящее для поэзии.

— Поэзии! — задумчиво протянул епископ. — Песни! Вот именно! Как хранитель письменных архивов и устной саги, я помню вид этого типа атомной бомбы, хоры и менестрели воспевают его, в течение бесчисленных эпох это было самым смертоносным орудием войны. Да, у него уже есть имя, и его можно опять с гордостью произнести.

Он торжественно надел свою мантию, а двое других склонили головы, в то время как епископ пропел:

— Слава секретному оружию Титипу! Слава мечу!

The secret weapon of Titipu, (Science Fiction Stories, 1956 № 7).

Капитану Мартелло был известен каждый квадратный сантиметр своего корабля. Прослужив на корабле двадцать лет, думал капитан, расхаживая взад-вперед по маленькой каюте и стискивая в руке радиограмму, прослужив двадцать лет, вполне можно узнать все особенности своего корабля. А также и себя самого .

С Юпитера на Землю. Длина маршрута — 370300000 километров. Капитан снова взглянул на депешу. Двадцать лет туда-сюда, с Юпитера на Землю, с Земли на Юпитер, и каждый полет длится 370300000 километров, а теперь вдруг — все. Капитан глубоко вздохнул и пошел к дверям каюты (краска на стенах которой давно уже начала отслаиваться, а скудная старая обстановка давным-давно устарела и требовала перемены), думая о том, что скажет экипажу.

— Доброе утро, капитан.

Мартелло поднял взгляд. Это был Салливан — один из старых членов команды, который был принят на борт корабля одновременно с тем, как Мартелло занял пост капитана ( 20-го мая 2079 года, прошептал Мартелло внутренний голос), и все еще оставался на своем посту. Как и прочие члены команды, Салливан был невысоким, коренастым, широким, почти что квадратным, лысым и с неизменным космическим загаром. На нем была одна лишь набедренная повязка, но при жаре в носовом отсеке ничего другого и не требовалось. Салливан отлично приспособился к космосу: крепкий, несгибаемый, мощный автомат, словно созданный самой Природой для работы в «жарких» отсеках. На земле он был бы всего лишь жалкой обезьянкой, уродцем, подумал Мартелло, но здесь, на Корабле (когда-то давно у корабля было название, но за двадцать лет курсирования между Юпитером и Землей оно было всеми забыто, так что звали его теперь просто Корабль), он отлично вписался в окружающую среду .