Роберт Силверберг - Мертвый мир [сборник]

В то время как толстяк говорил, освещение в комнате менялось. Приятные зеленые и оранжевые оттенки постепенно исчезли, вместо них появились резкие цвета: голубой и фиолетовый. Это тоже являлось частью психологического подхода к допросу, насколько знал Наварре. Чем дольше длилась процедура, тем более недружелюбной становилась обстановка.

— Паспорт у тебя фальшивый, — сухим, хрипящим голосом сказал низенький. — Мы подтвердили это в лаборатории. Так кто ты такой на самом деле?

— Я Нолливар Струмо с Джоруса. — Наварре решил, что будет стоять на своем как можно дольше.

Толстяк медленно нахмурился.

— По крайней мере ты последователен в своей лжи. Но скажи нам вот что: если ты, как говоришь, прилетел с Джоруса, что тебе понадобилось на Кариаде? И почему ты не попытался скрыть родную планету, хотя должен был понимать, что пассажиропоток между Джорусом и Кариадом прерван? Нет, тут что-то не сходится. Чем ты занимаешься?

— Я конструирую космические корабли, — не отклоняясь от своей легенды, ответил Наварре.

— Очередная ложь. Никаких Нолливаров Струмо не значится в последней версии списка всех тех, кто имеет отношение к производству кораблей на Джорусе.

Наварре улыбнулся.

— Вы оба весьма умны. И знаете свое дело.

— Спасибо. Личность Нолливара Струмо, очевидно, вымышленная. Так ты скажешь кем являешься на самом деле?

— Нет.

— Что ж, тогда, пожалуйста, положи руки на подлокотники кресла, — велел толстяк.

— А если я откажусь?

— То мы сделаем это за тебя. Если хочешь сохранить все пальцы, положи руки на подлокотники.

Наварре пожал плечами и выполнил требование. Толстяк ткнул кнопку на пульте дистанционного управления, и металлические скобы, буквально выскочившие из кресла, приковали руки землянина к подлокотникам.

Толстяк нажал еще одну кнопку. Наварре испытал резкую боль во всем теле и поморщился.

— Твой болевой порог значительно выше нормы, — спокойно заметил толстяк. — Восемьдесят один и три десятых по нашей шкале. Ни один джоранец не доходил даже до семидесяти. Как думаешь, Руил, он может быть джоранцем?

Низенький кариадианин покачал головой.

— Вряд ли, если учитывать это показатель.

— Ты получил пример, Нолливар Струмо. Это была лишь проверка. Кресло способно вызвать боль на восемнадцать баллов сильнее даже твоего необычайно высокого порога... Я могу гарантировать, что тебе это не понравится. — Толстяк с любовью провел пальцами по кнопкам на пульте. — Ты же понимаешь последствия. Так что скажи нам свое имя, незнакомец.

Левую ногу Наварре прострелила жуткая боль. Ему показалось, будто икроножную мышцу оторвали, а потом грубо пришили обратно. После того как боль частично стихла, он выдавил из себя улыбку.

— Я не Нолливар Струмо, — сказал он. — И мой паспорт поддельный.

— Ну вот! Наконец-то, хоть какой-то прогресс! Но тогда как тебя зовут на самом деле?

Наварре снова испытал пронизывающую боль — на этот раз ему показалось, что чьи-то толстые пальцы медленно, но сильно сжали его сердце. Он почувствовал, как по лицу потекли ручейки пота.

— Вас не касается кто я такой, — сказал Наварре.

— Неужели? А кого тогда это касается?

— Мархаила. И монарх поджарит вас обоих, если узнает, что вы сделали.

— Мы просто выполняем свою работу, — сказал низенький. — Если у тебя дело к Мархаилу, ты должен был сообщить об этом раньше.

— У меня секретная миссия. Но мертвый или сошедший с ума от пыток я Мархаилу не нужен, поэтому сейчас мне пришлось рассказать вам об этом.

Следователи неуверенно переглянулись. Наварре задержал дыхание, пытаясь расслабиться и прогнать остаточную боль. Он подумал о том, что эти двое, наверное, часто сталкиваются с подобным блефом.

— Так ты не с Джоруса?

— Я землянин, — ответил Наварре. — Но я перестал брить голову. А Хелна Уинстин все еще служит советником у Лорда Мархаила? — на всякий случай спросил он.

— Служит.

Наварре кивнул. Он уже попал в большую неприятность, сделав неверное предположение о текущей ситуации, и теперь решил проверять каждый шаг.

— Скажите Хелне Уинстин, что в камере для допросов находится длинноволосый землянин, желающий поговорить с ней об одном срочном деле. Затем проверьте, позволит ли она вам дальше задавать мне вопросы.

На лицах следователей появилось сомнение.

— Если мы зря потратим ее время, незнакомец...

— Если вы не позвоните ей и я как-нибудь выберусь отсюда живым, — пообещал Наварре, — я позабочусь о том, чтобы с тебя медленно срезали весь жир и утопили в нем твоего маленького дружка!

Наступило молчание.

— Мне кажется, на всякий случай лучше проверить его слова, — наконец, встав, сказал низенький, которого звали Руил. — Я позвоню наверх. Хорошо?

— Да, позвони.

Руил исчез. Он вернулся через пять минут, бледный и дрожащий.

— Ну и? Что тебе ответили?

— Нам приказали отпустить его, — сказал Руил. — Произошла какая-то ошибка. Землянка-при-дворе хочет немедленно увидеть нашего друга у себя в покоях.

С исключительной осторожностью следователи помогли Наварре встать с пыточного кресла — его левая нога все еще плохо слушалась команд мозга после удара током, поэтому он не сразу смог опереться на нее.

Затем его провели по коридору и усадили на диван в большом, красиво обставленном помещении с баром, где были напитки на любой вкус. Следователи живут весьма неплохо, подумал Наварре, когда они налили ему какой-то светло-янтарной жидкости.

Он опустошил стакан.

— Ваше гостеприимство не знает границ. Я впечатлен.

— Пожалуйста, не держи на нас зла, — попросил толстяк, голос которого перестал быть глубоким и теперь походил на скуление. — Мы просто делали свою работу. Ты должен признать, что у нас была причина допросить тебя... К тому же ты упирался и не хотел отвечать на вопросы! Если бы ты только объяснил все с самого начала...

— Я пощажу вас, — великодушно объявил Наварре, — если вы немедленно доставите меня к Землянке-при-дворе.

Следователи отвели его к лифту, обшитому дорогой бледно-коричневой тканью, и поднялись вместе с ним на поверхность. Там ждала бледно-голубая машина. Толстяк что-то нацарапал на листке бумаги и протянул его водителю.

— Отвези этого человека во дворец. Землянка-при-дворе желает немедленно встретиться с ним.

Наварре оглянулся и увидел напряженные, встревоженные лица следователей, пристально глядящие на него. Он отвернулся и через секунду забыл о них. День был теплым, в небе висели оба солнца: красное и желтое.

Спустя пятнадцать минут Наварре уже находился в роскошном дворце Мархаила, а еще через пять его провели по расширяющемуся коридору в личные покои Хелны Уинстин, Землянки-при-дворе Лорда Мархаила.