Роберт Силверберг - И рушатся стены [сборник]

Мечник, улыбаясь, опять ловко увернулся. Выглядел он уверенно. Хендрикс снова шагнул вперед.

И внезапно мелькнул меч. Это была молниеносная атака. Хендриксу удалось поднять трезубец, чтобы парировать удар, но при этом его рука онемела, и он выронил свое оружие. Весело смеясь, его противник пинком отшвырнул трезубец далеко по арене и двинулся вперед с мечом.

Хендрикс знал, что ему остается. Он опустился на колени перед наступающим мечником и посмотрел на зрителей.

Мечник тоже кивнул, поднял меч и, держа его над головой Хендрикса, поглядел на большой помост. Хендрикс тоже поднял взгляд.

Большие пальцы были опущены. Симпатичненько, еще успел подумать он.

Меч начал опускаться.

— Четвертая сцена, — раздался голос.

Он безумно, со скоростью ста пятидесяти миль в час, мчался в хлипкой, маленькой гоночной машине по треку в Индианаполисе. Земля летела во все стороны.

Внезапно он увидел, как машина впереди покатилась кубарем. Ее мгновенно охватило пламя. Хендрикс отчаянно дернул руль, пытаясь избежать столкновения.

Но это не удалось. Он почувствовал, как машина поднимается в воздух, и закрыл глаза, ожидая последующего взрыва.

— Пятая сцена, — сказал голос.

Хендрикс стоял в доисторических джунглях. Вокруг вздымались странные коренастые деревья и пышный подлесок, из которого медленно вышла зверюга огромных размеров. Ее крошечная голова, опущенная к земле, безостановочно подхватывала листья и ветки. В воздухе какими-то рывками перемещалась летающая рептилия с кожаными крыльями.

Внезапно раздался гром. Хендрикс повернулся.

Сквозь дымку стаи гигантских комаров он увидел приближающегося к нему огромного, с гору величиной, зверя. Его крошечные передние лапки сжимали воздух, а разинутая пасть показывала зубы величиной с ногу Хендрикса.

Хендрикс бросился бежать, хотя уже понял, что это бессмысленно. В джунглях было жарко и душно, как в бане, пот градом катился по его лицу. Спиной он уже ощущал горячее дыхание тиранозавра.

Хендрикс остановился, повернулся и поднял взгляд. Могучие челюсти открылись, сверкали зубы, похожие на сабли.

— Нет! — закричал Хендрикс. — Нет!

И тут все исчезло.

Мгновение он сидел в тишине, понимая, что вернулся в театр.

— После короткого перерыва мы покажем вам вторую половину программы, — сообщил голос возле его уха. — Пожалуйста, оставайтесь на своих местах, чтобы не возникло путаницы. Спасибо за внимание.

Хендрикс устал, он испытывал головокружение и был совершенно измучен. Его жесткая белая рубашка перестала быть накрахмаленной и шикарной. Он буквально купался в поту. Руки дрожали. Мимолетно Хендрикс заметил, что ногти его были обкусаны. Ему казалось, что он побывал в аду и вернулся обратно.

Наконец он набрался достаточно сил, чтобы поглядеть на свою жену. Та сидела в плюшевом кресле, совершенно обессиленная. Затем Хендрикс оглядел зал. Все зрители сидели, усталые до полного изнеможения, явно испытывая нервный срыв.

— Вторая часть программы начнется через три минуты, — раздался приятный голос.

— О, нет, нет, только не это, — вслух пробормотал Хендрикс.

Голос его прозвучал, словно карканье вороны. Он схватил жену за руку и почувствовал, какая она холодная и липкая.

— Идем, Дот. Быстрей идем отсюда.

Жена чуть пришла в себя и молча кивнула. Шатаясь, они пошли по огромному проходу, вышли в огромные открытые двери, прошли через необозримый вестибюль и оказались в прохладе ночного воздуха и относительного городского покоя.

На площади перед театром все еще толпился народ.

— Ну, и как оно? Прекрасно?

— Это конец?

— Эй, почему вы так быстро уходите?

Хендрикс игнорировал все эти выкрики. Взмахом руки он остановил реактивное такси, помог жене сесть и с трудом забрался в машину сам. Потом сказал водителю свой адрес.

— Вы были на премьере Ультрарамы? — спросил водитель.

Хендрикс кивнул.

— Шикарно, не так ли? Наверное, там все реально. Я имею в виду, почти как на самом деле?

— Конечно, — пробормотал Хендрикс.

Он откинулся на спинку сиденья и попытался расслабиться. Но все нервы были по-прежнему натянуты и дрожали, точно струны арфы.

— Там действительно все шикарно, — сказал он. — Только это не для меня. Я еду домой. Я хочу принять душ, проглотить успокаивающие таблетки и лечь в постель. Потом почитаю хорошую, спокойную книгу. А как ты, Дот?

Жена кивнула. — С меня тоже более чем достаточно, — сказала она.

Reality unlimited, (Imagination, 1957 № 8).

Карнес не очень-то походит на человека, который может с легкостью заказать гибель планеты, подумал Лой Гарднер. Вроде бы, он не обладает необходимой для этого твердостью, несмотря на угловатость лица. Но никогда нельзя точно сказать что-либо о людях .

Карнес ведь и не должен выполнять эту работу сам, это дело Гарднера. Но решение принимает Карнес, и это самая ужасная часть его работы.

— Через шестьдесят семь лет плюс минус восемь месяцев, — сказал Карнес, постукивая пальцем по листочку с вычислениями, — Лурион начнет тотальную войну против Солнечной системы. Во время этой войны Земля будет полностью разрушена.

— Как мило, — лицо Гарднера ничуть не изменилось. — То есть, если машина не ошибается и говорит об этом правду.

— Правду? Истина — это концепция, которая существовала лишь в далеком прошлом. Эти события еще не произошли. Компьютер утверждает, что они произойдут, если мы это допустим. Но мы же этого не допустим?

— О, да, — тихо сказал Гарднер.

Он откинулся на твердую спинку, внимательно глядя на Карнеса. Вокруг щелкали, жужжали и тихонько бормотали компьютерные системы Земли. Со стены на него смотрело яркое сборище криотронных ламп. Гарднер перебросил ногу на ногу и стал ждать продолжения. Для того, чтобы угадать, к чему ведет Карнес, не тре— бовалось миллионной криотронной вычислительной системы, но Гарднер уже давно научился позволять начальнику безопасности Земли делать все по-своему.

Карнес с силой потер скулы, еще больше подчеркивая угловатость своего лица, потом сказал:

— На Лурионе живут три миллиарда человек.

— На Земле шесть миллиардов, — возразил Гарднер.

Карнес холодно улыбнулся.

— Ну, да. Среди трех миллиардов Луриона есть обитатели, которые станут родителями тех, кто поможет уничтожить Землю через шестьдесят семь лет. Если, конечно, мы это допустим.

По лицу Гарднера покатился пот.

— Как это предотвратить?

— Конечно, уничтожив Лурион.