Роберт Силверберг - И рушатся стены [сборник]

Фермер Хорнади повернулся к Чандлеру и с гордостью заявил:

— Я жду, что на вокзале меня встретит брат. Он уже пять лет живет на Хироне.

— В самом деле? — рассеянно сказал Чандлер, глядя на золотисто-зеленое небо.

— Он писал мне о том, как здесь все ново и удивительно. Звал меня к себе, поэтому я решил прилететь сюда. Мы оба откладывали деньги целых два года на мой перелет, мы даже не писали друг другу, чтобы сэкономить на почте.

— Да, — сказал Чандлер.

У него самого на этот полет ушла годовая космическая пенсия. Он глубоко вздохнул. Воздух пах хорошо. И Чандлер внезапно понял, что, вероятно, впервые в жизни его легкие вдохнули действительно свежий воздух. Сначала он дышал отравой, какой являлась атмосфера Земли, затем, в течение долгих лет в космосе, пользовался очищенным, но не свежим воздухом космических кораблей. И под конец, когда его отлучили от космоса и послали на пенсию, был снова воздух Земли. Но здесь, в отличие от всего этого, воздух был свеж и прекрасен.

Невысокий и сильно загорелый человек с обветренным лицом подошел к группе только что прибывших. Чандлер поглядел на него и увидел, что, не считая шрамов, у него точно такое же простое, добродушное лицо, как и у фермера, стоявшего справа от него. Значит, подошедший — брат Хорнади, подумал Чандлер. И оказался прав.

Оба мужчины крепко обнялись. Хорнади подхватил свой небольшой мешок с вещами и, что-то взволнованно тараторя, последовал за своим братом в город.

Чандлер глядел, как они исчезают в дебрях колонии. У них были совершенно одинаковые широкие спины. Через несколько недель Хорнади смешается с другими колонистами и его будет не отличить от них. Земной лоск — если он вообще был — исчезнет, и он будет неотличим от рядовых членов колонии. Чандлер позавидовал ему. Внезапно его тронул за локоть колонист с седыми волосами, высокий, прямой и улыбающийся.

— Я Кеннеди, — сказал он. — А вы Дейн Чандлер?

Чандлер удивленно поглядел на него.

— Да, — сказал он. — А вы тот человек, который должен был встретить меня?

— Совершенно верно. Рад видеть вас, Чандлер. Нам, на Хироне, нужны такие люди, как вы.

Сказав это, Кеннеди пошел в том же направлении, куда ушли братья Хорнади, и Чандлер последовал за ним.

— Я, помимо всего прочего, заведующий отделом переселенных лиц, — объяснил Кеннеди. — В мою специальность входит наблюдать, чтобы все вновь прибывшие были расселены и сориентированы. Так как вы еще никого не знаете на Хироне, я взял на себя смелость назначить вам соседа по комнате. Его зовут Джефф Берхард, он один из наших старейших колонистов — прибыл сюда со вторым кораблем шестнадцать лет назад, — и мне кажется, он сумеет помочь вам познакомиться со здешними порядками.

Они свернули на длинную, прямую улицу с небольшими домами по обе стороны хорошо мощеной дороги. Улицу окаймляли искривленные миниатюрные деревья с красной листвой.

— Вы ведь бывший космонавт, не так ли?

— Так написано в моей заявке. Но я на пенсии. Я думал, что проведу в космосе всю свою жизнь — я не возражал иногда побыть один, — но не смог вынести постоянную пустоту и одиночество...

— Я вас понимаю, — сказал Кеннеди. — Я сам летал прежде к Юпитеру.

— Тогда вы все знаете. Два года назад я вышел на пенсию и вернулся на Землю, чтобы вести спокойную жизнь.

— Но вы недолго оставались на Земле, — заметил Кеннеди.

— Я не понравился тамошним жителям, а они не понравились мне. Так что это было взаимное чувство. Никому не нужен космонавт, который потратил полжизни вдали от главного потока событий. А проживать на Земле — все равно что жить в улье. Двадцать миллионов в одном городе, тридцать миллионов в другом и при этом, кажется, я более-менее знал всего четырех человек. Жить в городе незнакомцев оказалось даже хуже, чем в космосе. Поэтому я прилетел сюда. Здесь небольшая, новая колония. И я надеюсь найти в ней свое место.

— Понятно, — сказал Кеннеди.

Дэйн Чандлер понадеялся, что ему действительно было понятно.

— Тогда Берхард самый подходящий для вас человек, — продолжал Кеннеди. — У него прекрасный характер. Он один из наших лучших людей.

— Я уже хочу поскорее познакомиться с ним, — сказал Чандлер. — Эй... А это что?

На улице им навстречу, смеясь и плача одновременно, шел нелепо высокий, белый как мел, человекоподобный инопланетянин с длинными, скрюченными руками и какой-то хрупкой фигурой. Увидев Чандлера, он захлопал в ладоши и разразился хохотом, потом ринулся дальше по улице.

— Это один из местных жителей — химериан.

— Он пьян или просто глуп?

— Этот туземец такой же трезвый, как и вы, — нахмурившись, сказал Кеннеди. — Он безумен, только и всего. Как и все они. Это планета полна сумасшедших.

Чандлер покопался в памяти, пытаясь вспомнить, знал ли он что об уроженцах Хирона. Но было столько миров и столько инопланетян, что он сдался.

— Сумасшедший? Но почему?

— Никто не знает. Они вели кочевой образ жизни, а когда мы появились здесь, то некоторые из них решили бродить вокруг колонии. Остальные же куда-то исчезли, и мы больше их не видели.

Наконец они остановились, и Кеннеди указал на аккуратный дом с тремя комнатами.

— Я выбрал для вас этот. Думаю, он вам понравится. Берхард может ответить на любые вопросы, которые у вас возникнут. Или вы всегда можете пойти ко мне, если появятся какие-нибудь проблемы. Все знают, где я живу — просто спросите любого.

Они вошли в дом. Берхард сидел, удобно вытянув ноги на мягком диванчике, и читал. Когда они вошли, он выключил проектор и поднялся, чтобы познакомиться с Чандлером.

— Я Джефф Берхард, — дружелюбно сказал он. — А вы Дэйн Чандлер, верно?

Чандлер кивнул. Берхард был почти так же высок, как и он сам — около двух метров ростом — и, очевидно, в юности был очень сильным человеком. Теперь часть мышц превратилась в жир, но он все еще, казалось, поддерживал хорошую форму. Чандлер решил, что на вид ему лет шестьдесят, отметив при этом, что волосы Берхарда преждевременно поседели.

— Рад познакомиться с вами, Чандлер. Добро пожаловать на Хирон и все такое прочее. Кеннеди, вероятно, уже оценил вас и одобрил к этому времени. Он на такое способен.

— Ну, вот вы и познакомились, — улыбнувшись, сказал Кеннеди и ушел.

Покончив с формальностями, оба мужчины мгновение постояли, пристально оглядывая друг друга. Чандлер решил ничего не говорить, пока не начнет Берхард. Наконец, тот снова опустился на диван и принял свободную позу.

— Вы знаете кого-либо в колонии, Чандлер? Я имею в виду, есть ли у вас здесь какие-нибудь друзья?

— Нет никого, — ответил Чандлер. — Да и нигде у меня нет друзей, о которых стоило бы упомянуть.

Берхард слегка улыбнулся, и Чандлеру показалось, что в этой улыбке сквозила жалость.