Роберт Силверберг - Девушка мечты (сборник)

— Эй, ребенок.

— Да, мистер?

— Я устал от тебя. Перестань быть живым.

И мальчик превратился в статую. Терьер тоже перестал рваться с поводка и застыл, вывалив из пасти язык.

Марш пошел дальше.

Мальчик посыльный тащил товары из лавки — его прыщавое лицо было взволнованным, очевидно, он боялся опоздать. Марш заморозил и его, лишив псевдожизни одним словом.

Полицейский, регулирующий движение на перекрестке, превратился в статую в синем мундире. Машины покорно остановились. Марш сошел с тротуара и подошел к водителю первого автомобиля.

Это был лысеющий человек лет пятидесяти. Он высунулся в открытое окно, и Марш заморозил его. Бьюик позади них начал гудеть, так что Маршу пришлось заморозить и его тоже.

Какой-то холод рос у него в груди, пока Марш шел по улице, направляясь к метро. Ноги его словно шагали сами, он понятия не имел, куда идет и зачем. Но он неустанно произносил слово, чтобы лишить жизни марионеток, которых встречал по дороге.

В газетном киоске на углу за стопками газет сидела старуха. Марш положил десять центов, взял газету и заморозил ее. Потом забрал свои десять центов. Новости в газете были самые обычные: кризисы и президентские заявления, дебаты в ООН и бейсбольные очки. Доджерс были на третьем месте и боролись за второе. Президент возвращался из отпуска, улыбающийся, загорелый, выглядевший бодрым.

— Это что, тоже все игра? — спросил вслух Марш. — Игра только для меня? Только я здесь настоящий?

Он поглядел на дорогу.

— В чем дело, мистер? — спросил его водитель проезжающего мимо грузовика. — У вас какие-то проблемы?

Марш заморозил и его.

Он шел все дальше — через этот мир марионеток на ниточках, которые прыгали и разыгрывали для него драмы. При этом он думал о том, творится ли это во всем мире или только там, где он находится. Он был в Германии, смотрел на фрейлин и наливался баварским темным крепким пивом. И что, Германия теперь тоже застыла на месте, когда он переехал в Америку? Неужели во всем мире люди застывают всякий раз, когда он отворачивается?

Он не мог придумать, как это проверить.

Я — единственный настоящий человек. Во всем проклятом мире .

Это было словно испытание на прочность.

Марш дошел до метро. Люди шли мимо и толкались, словно не знали, что он мог их остановить на ходу одним только словом или, возможно, мыслью, или даже кислым взглядом. Марш покопался в карманах и нахмурился, увидев, что у него нет жетонов. У кассы стояла очередь человек в десять-двенадцать.

Но теперь существовало и легкое решение. Он прошел вдоль очереди, заморозив всех. Кассир хмуро посмотрел на него.

— Вы тоже можете застыть на месте, — сказал Марш, протянул руку и взял жетон.

Он совершил кражу, но разве пятнадцать центов имеют теперь значение? Разве вообще хоть что-нибудь имеет значение?

Он подумал, что это все равно что идти через мир мыльных пузырей, которые трещат и лопаются по его команде.

К перрону подкатил переполненный поезд метро. Марш вошел внутрь и молча поехал в Манхэттен, слушая разговоры окружающих его людей, которые явно не предназначались ему. Он с горечью смотрел то на одно лицо, то на другое. За этими блестящими глазами, за этими лицами и улыбками — ничто, думал при этом он. Только пустота .

Поезд прибыл на Центральный вокзал. Марш вышел, обернулся, взглянул на поезд и сказал:

— Я устал от вас всех. Остановитесь!

Голоса тут же смолкли. Марш пошел от поезда, думая о хвосте застывших людей, который он оставлял за собой, и зная, что ни один из них вообще не имеет никакого значения.

Забавно, думал он, как может измениться мир. Хороший, нормальный мир с симпатичной женой и домом в Бруклине и документами об увольнении из армии в кармане вдруг превратился в кукольное представление, в иллюзию. В мыльный пузырь .

Он вышел из метро на углу Мэдисон и 42-ой стрит. Кругом было оживленное движение, проработавшие весь день люди расходились по домам на ужин. Улицы были полны.

Марш сложил чашечкой руки и завопил, что было сил:

— Все кто слышит меня, остановитесь! Я приказываю вам! Я!

И все замерло в радиусе двадцати шагов. Марш словно стоял в окружении статуй, которые только что были людьми.

Он прошел по 42-ой на запад, останавливая всех на своем пути. Вид самой оживленной улицы Нью-Йорка, затихшей, безжизненной, с замороженными в нелепых позах жителями, был потрясающим, почти что ужасным.

— И зачем? Зачем все это было сделано? — спросил он вслух. — Это что — я на самом деле единственный настоящий человек?

Таймс-сквер переполняли люди, тысячи людей, стремящихся ко входу в метро. Какой-то человек грубо расталкивал всех, устремляясь вперед. В руках у него был мегафон. Охваченный внезапным вдохновением, Марш заморозил его и выхватил мегафон из его оцепенелых рук.

На горле у Марша взбухли вены, когда он завопил команду тысячам людей на Таймс-сквер. И все остановились. Игрушки прекратили двигаться.

Все, кроме одного.

Марш стоял и чувствовал, как щека нервно подергивается. Какой-то высокий человек продолжал идти мимо групп замерших пешеходов, лицо его было мрачное, губы крепко стиснуты.

Это был Гарри Девенпорт. Марш опустил мегафон и ждал, пока Девенпорт подойдет к нему.

— Послушай, Марш, немедленно прекрати! Ты же все разрушаешь! Я следовал за тобой от самого Бруклина. Ты вообще имеешь хоть малейшее понятие, сколько беспорядка создал?

— Это твоя ошибка, — обвиняющий тоном сказал Марш. — Если бы ты держал свой рот на замке...

— О, только не начинай снова!

— Ну, так не дай мне! Если бы ты молчал, я никогда не узнал бы об этом! Прежде мир был хорошим. Он нравился мне. А теперь посмотри, что ты наделал!

— А ты не мог бы опять включить всех, Марш? Это ведь не труднее, чем выключать.

Марш нахмурился, лицо у него было несчастное.

— И ты думаешь, я могу жить с ними дальше, зная, что они все просто марионетки? Нет, Девенпорт. Я выключу все это проклятое кукольное представление. — Он взмахнул руками, обводя весь Таймс-сквер. — Весь мир будет таким же застывшим и мертвым, как Таймс-сквер. Черт побери, такого вообще не должно было произойти!

— Но ведь это произошло из-за тебя, — заявил Девенпорт. — Ты не должен был так серьезно отнестись к моим словам.

— Но я все же отнесся. А сейчас я выключу и тебя. Стоп! Застынь!

Марш замолчал и ждал. Но Девенпорт не стал застывать. Он продолжал мрачно хмуриться, дышать и мигать.

— Странно, но ничего не получилось, — сказал Марш. — Ты первый, который не выполнил мою команду. А это значит, что ты такой же настоящий, как и я! Значит, я должен делить этот мир с тобой? И сколько нас таких, Девенпорт?

Девенпорт печально покачал головой.