Роберт Силверберг - Девушка мечты (сборник)

— Потому что у них просто не было мозгов, — сказал Бедлоу, частично возвращая себе прежнее состояние духа.

— У вашей жены тоже нет мозгов? И вы думаете, что нет мозгов у меня? В свое время я прошел через то же самое, Бедлоу.

— У моей жены появится вопрос, где я, — в отчаянии сказал Бедлоу. — Да, у нее появится вопрос, что происходит. Она знает, что я поехал сюда. Вам не сойдет это с рук, Мюзертон.

— Да-да, я знаю, что ты поехал сюда, — раздался позади него тихий голос.

Он рывком повернул голову.

— Диана!

Она не улыбалась, но на лице ее была написана нежность.

— Мне очень жаль, милый мой. Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. То же самое, что чувствовала я, но у меня не было мужества бороться со своими страхами.

— Так это же ты зарядила мой пистолет холостыми патронами, — сказал Бедлоу. — Холостыми. Поэтому я и попал здесь в ловушку!

— Да, — сказала она. — Это сделала я, любимый мой.

— И теперь они изменят меня, — холодно сказал он.

Внезапно он показался себе таким потерянным и одиноким.

— Не только тебя. Они изменят нас обоих. Они сделают нас гораздо лучше, чем мы были, поверь мне.

— Ладно, — сказал он, и в голосе его прозвучала горечь. — Наверное, женщина так и должна думать. — Он взглянул на охранников. — Уведите меня отсюда. Я не хочу говорить с ней. Возможно, мне захочется это позже.

Когда дверь закрылась за ними, она повернулась к молчащему Мюзертону.

— Я все правильно сделала, доктор?

— Ваш муж пытался изменить вас, — улыбнулся Мюзертон. — Но жена имеет право на тоже самое.

A woman's right, (Fantastic Universe, 1956 № 2).

Девушка была красива, просто невероятно прекрасна. Питер Уинстон, затаив дыхание, смотрел, как она поднимается из ванной, тянется за полотенцем и медленно, вяло начинает вытираться.

Это была блондинка с длинными, восхитительными ногами и прекрасной фигуркой. Лицо ее было отвернуто, и Питер подумал о том, соответствует ли оно остальному телу. Он предположил, что просто обязано соответствовать. Вытираясь, она что-то тихонько напевала себе под нос. Голос у нее был низкий, хрипловатый, мурлыкающий, привлекающий внимание Питера, точно магнит. Наверное, со стороны Питер напоминал изумленного идиотика.

Положив полотенце, девушка двинулась к висящей возле двери одежде. Внезапно в дверь раздался громкий стук.

— Ты там скоро, Элизабет? — послышался мужской голос с культурным британским акцентом.

— Еще минутку, Джеффри, — ответила девушка.

Она сняла с вешалки одежду и быстрым движением натянула ее прямо на голое тело. Когда она одевалась, Питер заметил маленькое пятнышко, нарушающее ее совершенство — странную сердцевидную родинку, как раз посередине спины. Невероятно, но Питеру показалось, что родинка только усиливает ее притягательность.

Прозрачный розовый пеньюар тут же прилип к телу, сделав ее еще более нагой, чем когда она была совсем без одежды. Она завязала поясок тщательно продуманным узлом, с довольным видом потянулась и только потом открыла дверь.

За дверью стоял человек, тот самый, с британским акцентом. Он был высокий, обходительный и чрезвычайно хладнокровный. Одним плавным движением он ступил внутрь и обнял ее.

— Как давно мы не виделись, Элизабет, — сказал он.

— Знаю, Джеффри, любимый, знаю, — ответила девушка глубоким, влекущим голосом.

Их губы встретились в страстном порыве, когда они обняли друг друга и застыли, словно две скрепленные вместе статуи.

— Ладно, вполне достаточно, — скучающим голосом сказал Питер. — Остановите. Эту сцену определенно нужно вырезать. Свет, пожалуйста.

В небольшой просмотровой комнатке мигнули и вспыхнули лампы. Питер взглянул на будку в задней стене.

— Ты понял, Джо? — крикнул он. — Вырежи все, начиная с... с начала сцены в ванне. Ее явно необходимо вырезать.

— Я все понял, мистер Уинстон, — отозвался голос из будки. — Последние сорок метров, правильно?

— Но тогда остается только минута, Уинстон, — сердито закричал другой голос. — Такие цензурные правки могут зайти слишком далеко. Вы разрушаете мой фильм!

Питер повернулся к сердитому. Это был Рейнольд Сент-Клауд — продюсер, писатель, режиссер и помощник кинооператора фильм «Свободная любовь».

— Не можете же вы вырезать все сцены, где появляются женщины, — горячо продолжал Сент-Клауд. — У вас, цензоров, нет ни творческой жилки, ни эстетических принципов...

— Мои эстетические принципы безупречны, мистер Сент-Клауд, — холодно ответил Питер. — Именно поэтому меня и поставили на эту ответственную должность. Я должен решать, что может видеть американская общественность кинолюбителей и что она видеть не должна. Мне кажется совершенно очевидным, что ваш новый фильм — просто экстравагантная порнография, порочная, непристойная и...

— Да знаю я все, — устало заявил Сент-Клауд. — Мне уже говорили, что вы порвете мой фильм на куски, когда он попадет к вам в офис. Мне намекали, чтобы я вообще не трудился снимать его, потому что Питер Уинстон такой тупоголовый пуританин, что я должен выбросить свой фильм на помойку, вместо того чтобы пытаться получить разрешение на его прокат.

— Хотите, я выкину этого парня, мистер Уинстон? — спросил человек из будки. — Если он беспокоит вас, то не будет никаких проблем...

— Позволь мне самому справиться с ним, Джо, — ответил Питер и повернулся лицом к Сент-Клауду, низенькому, толстому человечку, скучные глаза которого были на одном уровне с галстуком Питера. — Послушайте, мистер Сент-Клауд, — продолжал он, — существует то, что можно показывать на экране, и то, что показывать нельзя ни в коем случае. Сцена в ванной в вашей «Свободной любви» — самая отъявленная, скандальная порнография, какую я только видел, начиная с одного французского фильма, что я отверг в прошлом году. Ее просто необходимо вырезать.

— Порнография? — тут же взвился Сент-Клауд. — И это вы говорите мне! Уинстон, я заверяю вас, что мой фильм — настоящее искусство. Этим фильмом я, Уинстон, подвожу итог всей моей борьбы, моих целей, моих эстетических идеалов, всей моей философии! Вырезать сцену из этого фильма - все равно что отрезать руку или ногу. Я не могу этого сделать. Я отказываюсь.

— Тогда фильм не получит разрешение на прокат, — сказал Питер.

— Я получу разрешение через вашу голову! — заорал Сент-Клауд. — Я перешагну через ваш труп и еще потопчусь по нему ногами. В любом случае, вы здесь простой служащий. Ваш босс поймет меня!

— Мистер Грин всегда поддержит мою точку зрения, — спокойно сказал Питер. — Фильм не пройдет.

— Тогда я выпушу его без разрешения, — заявил Сент-Клауд. — Я уничтожу вашу цензуру, раз она пытается уничтожить меня!

— Хватит паясничать, — приветливо кивнул ему Питер. — А теперь, вы не будете против оставить меня? Мне сегодня предстоит рассмотреть еще четыре фильма. Вы — не единственный продюссер в Голливуде.