Марина Ноймайер - Связанные звёздами [litres]

– Вы доказали свой ум, – прервал меня Медичи и вдруг изменился в лице. – Ответьте, мадонна, вы пришли ко мне только с одной целью – просить за своего мужа?

Отлично. Схватка окончена. Я выдохнула, решительно расправила плечи и одарила Лоренцо самой умопомрачительной улыбкой, на которую была способна.

Медичи недоверчиво отстранился и строго спросил:

– Вы хотите меня заколдовать?

Чертов Доломино! Все-таки не смог сдержать язык за зубами.

– Конечно, нет! Я пришла, чтобы убедить вас в невиновности моего мужа и просить о его освобождении, – ответила я, прижимая руки к груди.

Лоренцо скептически поднял бровь.

– Мой муж не черный маг и не еретик! Его обманули! Какой-то шарлатан навешал Леопольдо кучу лапши на уши, – заявила я. – Клянусь господом, мы прибыли во Флоренцию, только чтобы защитить вас! Грядут темные времена, – выпалила я, не успев хорошенько обдумать слова. О, черт! Сейчас еще посчитает меня гадалкой или предсказательницей!

Лоренцо задумчиво потер подбородок.

– Вы упростили мне задачу, прекрасная Розалия.

Мое сердце вздрогнуло, а дыхание, кажется, совсем прекратилось.

– За Леопольдо дель Мацца уже просили, – устало выдохнул Медичи. – Сандро пришел ко мне ранним утром, чуть позже я принял еще нескольких человек, которые готовы были клясться за вашего супруга на Библии.

Лоренцо и Боттичелли обменялись кивками.

– Человек моего положения должен быть осторожным. Ваш супруг всюду расспрашивал обо мне, искал повод для визита в палаццо. В общем, его поведение показалось мне очень подозрительным. Я, конечно, польщен таким пристальным вниманием к моей скромной персоне, но поймите, мадонна, я крайне подозрительно отношусь к подобным любознательным личностям. Сейчас… мне особенно тяжело… в городе волнения.

Я нервно закусила губу и сдвинула брови. Язык чешется рассказать Лоренцо о покушении! Предупреди своего брата! Арестуй заговорщиков Франческо Пацци и Якопо Пацци! Не допусти кровопролития в храме! Я прикрыла глаза и спрятала руки в подол. Не выйдет. Нельзя изменить историю только потому, что мне так хочется. Пульс колотился в висках бешеной дробью, руки тряслись. Нужно успокоиться. Он отпустит Лео – это главное.

– Не знаю, что сказать, ваша светлость, – промычала я. – Начать рассыпаться в благодарностях?

Неожиданно суровое выражение исчезло с лица Медичи. Он добродушно улыбнулся.

– Когда вы отпустите Леопольдо? Сегодня?

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вашему супругу выбраться из столь неудобного положения, – ответил Лоренцо. – Наберитесь терпения, мадонна. За невиновность синьора дель Мацца должны высказаться еще несколько человек.

Я крепко сжала зубы. Сколько придется ждать? У нас нет времени! До заговора Пацци осталась неделя!

Я уже было открыла рот, чтобы задать Медичи новый вопрос, но Сандро хмуро одернул меня. Наверное, Боттичелли прав. Не стоит испытывать судьбу дважды.

– Надеюсь, что ваш молодой супруг достоин вашей любви, прекрасная Розалия, – сказал Лоренцо и поднялся.

О, ну конечно! Достоин моей любви! Достоин, как никто другой! Мы с Сандро тоже встали.

Лоренцо поклонился, а я снова присела в книксене.

Лео сидит в тюрьме уже пять дней. Когда его отпустят – известно одному Богу. Моя нервозность растет день ото дня. В голове роятся сотни вопросов и тревог. Что, если Лоренцо передумал? Или может быть, друзья Лео отказались свидетельствовать за него? А вдруг Медичи просто смеялся надо мной и наговорил утешительных слов, только чтобы побыстрее отделаться от меня? Постоянная нервотрепка, бесконечная усталость, недосып, депрессия. Я схожу с ума от беспокойства. Каждый новый день приносит новые мысли, новые мысли порождают новые страхи, а новые страхи рождают новую боль. Даю слово, я наброшусь на Лео с кулаками, как только он переступит порог дома! С каждым днем моя злость только увеличивается. Хочется плакать, кричать, топать ногами.

Пеппина знает, что я безумно переживаю и мало сплю. Она старается поддержать меня всеми возможными способами: постоянно приносит сладости и выпивку, часами болтает о всякой ерунде. Ей даже удалось уговорить меня пойти вместе с ней в церковь. Через два дня Чистый четверг, поэтому в Сан-Паолино раздают свечи, читают молитвы и поют псалмы.

Я накинула на плечи платок и вышла из комнаты. Уже на лестнице я почувствовала удивительный запах, от которого живот принялся отчаянно урчать. Одним прыжком перескочив через последние несколько ступенек, я влетела в кухню. Глория с суровым видом возилась с тестом. В кастрюльке на печке уже булькал бульон. Я подкралась к столу, решительно схватила кусок апельсинового пирога и сунула в рот, сразу откусив половину.

Глория зашипела:

– Оставьте, госпожа! Это на Пасху! Когда вернетесь из церкви, я накормлю вас лавашным хлебом.

Я вышла в холл и закрыла лицо прозрачной темной вуалью. Не хочу привлекать к себе лишнее внимание.

Я выдохнула только после того, как зашла в храм. Здесь я чувствовала себя в относительной безопасности. Вдруг я ощутила, как зодиак обжег руку. Метка болезненно пульсировала, требуя моего внимания. На меня накатила волна какого-то необъяснимого беспокойства, захотелось встать и уйти, но Пеппина, как будто почувствовав мою тревогу, крепко сжала мне руку.

Служба тянулась долго; зодиак не переставал болезненно зудеть. Мое сердце билось где-то в районе пяток, руки мелко дрожали. Спустя еще какое-то время я начала беспокойно покачивать ногой в воздухе.

Мужчины и женщины толпились вокруг алтаря. Горожане образовывали процессию, которая медленно выползала из храма на площадь. Священники пели что-то грустное и кадили ладаном, запах которого мне совершенно не нравился. Я закашлялась. Надеюсь, они скоро прекратят размахивать кадилами и перестанут понапрасну растрачивать ароматную древесную смолу. Все-таки она безумно дорогая. Хотя… на носу Пасха, важный праздник, капелланы могут и не поскупиться на благовония. Содержимое моего желудка закрутилось колесом, когда толстый священник начал окуривать ладаном нас с Пеппиной. К горлу подступила тошнота, и я согнулась пополам. Господи, какой ужас! Мне еще никогда не было так плохо! Дело в том, что я с детства не переношу запахи мирры и ладана, каждый раз вижу кадило и готовлюсь упасть в обморок. Мои легкие буквально разрывались от нехватки свежего воздуха. Каждый вдох и выдох давались мне ценой больших усилий.