Джо Хилл - Рога [litres]

На груду кирпичей заползла смелейшая из змей, похожая на толстую коричневую веревку. Иг ощутил, как она ползет по его голой левой ноге, но никак не среагировал, продолжая удовлетворять духовные нужды своей паствы.

– Сатана издавна известен как Противник, но Бог страшится женщин даже больше, чем дьявола, – и правильно делает. Это она с ее властью приносить в мир новую жизнь является истинным подобием Творца, а никак не мужчина, и многажды доказала, что больше заслуживает почитания людьми, чем Христос, этот небритый фанатик, страстно желавший конца света. Бог спасает – но не сейчас и не здесь. Подобно всем мошенникам, Он просит вас заплатить сейчас и принять на веру, что воздаяние придет попозже. В то время как женщины предлагают спасение иного рода, более близкое и понятное. Они не откладывают свою любовь на далекое, плохо определенное будущее, но дарят ее здесь и сейчас, зачастую тем, кто этого совершенно не заслужил. Так было со мной. Дьявол и женщины с самого начала были союзниками против Бога, с того еще времени, как Сатана явился к первому человеку в облике змея и нашептал Адаму, что истинное счастье может быть найдено не в молитве, а в Евиной шахне.

Змеи извивались, шипели и боролись за место у его ног. В состоянии, близком к экстазу, они кусали друг друга. Толстая коричневая змея, улегшаяся у Иговых ног, начала оборачиваться вокруг его лодыжки. В конце концов он нагнулся, приподнял змею и посмотрел на нее. Она была цвета осенних пожухлых листьев, если не считать оранжевой полосы вдоль спины, да на конце ее хвоста висела короткая, пыльного вида гремушка. Иг никогда не видел гремучих змей, разве что в фильмах Клинта Иствуда. Она позволила поднять себя в воздух, не сделала ни малейших попыток уползти. Змея потрескивала, как сминаемая металлическая фольга, и смотрела на Ига золотыми глазами с длинными узкими зрачками. Ее язык ежесекундно выскакивал наружу, словно пробуя воздух, а холодная кожа лежала на теле свободно, как веко на глазном яблоке. Ее хвост (возможно, тут не стоит говорить о хвосте, вся она была сплошным хвостом с головой, приделанной к одному из концов) свободно свисал с Иговой руки. Подумав секунду, Иг накинул змею себе на плечи, как свободный шарф или незавязанный галстук. Ее гремушка лежала на его обнаженной груди.

Иг уставился на свою аудиторию, совсем забыв, о чем говорил, запрокинул голову и приложился к бутылке. Вино обожгло его пищевод сладостным пламенем. Христос был хотя бы прав в своей любви к дьявольскому напитку, который, подобно плоду из райского сада, даровал свободу и знание и вместе с тем разрушал. Иг выдохнул две струи дыма и вспомнил свои рассуждения.

– Вот посмотрите на девушку, которую я любил и которая любила меня, и как она кончила. Она носила на шее Иисусов крест и хранила верность церкви, которая никогда не сделала ей ничего, только принимала пожертвования и в лицо называла ее грешницей. Она каждый день хранила Иисуса в своем сердце и каждую ночь Ему молилась. И посмотрите, сколько добра и пользы это ей принесло. Иисус на своем кресте. Сколько людей оплакивало Иисуса на кресте! Словно никто никогда не страдал так, как страдал Он. Словно и не было миллионов людей, которых постигла худшая смерть и которых никто и не помянул. Живи я во времена Пилата, мне бы доставило удовольствие лично воткнуть Ему в бок копье, так уж Он кичился собственной болью… Мы с Меррин были как муж и жена. Но ей было мало меня, она хотела свободу, жизнь, возможность узнать себя самое. Она хотела других любовников и хотела, чтобы я тоже брал себе других любовниц. Я возненавидел ее за это. И Бог тоже. Всего лишь представив себе, что она раздвинет ноги перед другим мужчиной, Он отвернул от нее свое лицо, и, когда она воззвала к Нему, когда ее насиловали и убивали, Он притворился, что не слышит. Вне всяких сомнений, Он считал, что она получила по заслугам. Теперь я вижу Бога как лишенного фантазии автора грошовых романов, человека, строящего повествование вокруг садистских неуклюжих сюжетов, чьи писания существуют только для того, чтобы выразить Его ужас перед властью женщины, кого и как ей любить, властью переопределять любовь так, как ей кажется лучше, а не так, как должно быть, по мнению Бога. Этот автор не стоит своих собственных персонажей. Дьявол есть в первую очередь литературный критик, задающий этому бездарному писаке заслуженную Им принародную порку.

Змея, висевшая у Ига на шее, любовно потерлась головой об Игово бедро. Он нежно ее погладил и перешел к самому главному: к ключевому моменту своей огненной проповеди.

– Только дьявол любит людей такими, какие они есть, и радуется их хитроумным саморазрушительным замыслам, их бесстыдному любопытству, их неумению владеть собой, их вечным порывам нарушить любое правило, как только они о нем услышат, их охотному желанию отдать свою бессмертную душу за перепих. Дьявол знает, что лишь имеющие смелость рискнуть своей душой ради любви правомочны иметь душу, хотя Бог этого и не знает… Так куда же это помещает Бога? Нам говорят, Бог любит человека, но любовь должна доказываться фактами, а не доводами. Если вы сидите в лодке и не спасете утопающего, вам наверняка гореть в аду, однако Бог в своей премудрости не ощущает нужды использовать свою власть, чтобы спасти кого-либо от единого момента страданий, и, несмотря на все Его бездействие, Ему поклоняются, Его почитают. Покажите мне в этом хоть какую-нибудь самую элементарную логику. Вы не сможете. Ее там нет. Только дьявол действует сколько-нибудь разумно, обещая наказать тех, кто превращает землю в ад для решающихся любить и чувствовать… Я не заявляю, что Бог мертв. Я говорю вам, что Он жив и в полном здравии, но не может обещать никому спасения, ибо проклят сам за свое преступное бездействие. Он погиб в тот самый момент, когда потребовал верности и поклонения, прежде чем обеспечил защиту. Типичный гангстерский рэкет. А что бы ни говорили о дьяволе, он не безразличен. Дьявол всегда придет на помощь тем, кто готов грешить, что синонимично слову «жить». Его телефонные линии свободны. Операторы стоят наготове.

Змея, лежащая у Игги на плечах, одобрительно встряхнула своей гремушкой, издав негромкий сухой звук, похожий на щелканье кастаньет. Иг приподнял ее рукой, поцеловал в холодную голову и отпустил, а затем вернулся в дымовую трубу. Змеи торопливо расползались у него из-под ног, освобождая ему проход. Он оставил вилы стоять у стены, сразу же за заслонкой, устроился в трубе поудобнее, однако сразу не уснул. Какое-то время он читал при свете костра свою Библию Нила Даймонда. Пассаж из Второзакония, запрещающий одежду из шерсти и льна вместе, заставил его задуматься и нервно подергать свою бородку. Трудное место Писания. Вопрос, требующий размышлений.