Здравко Сребров - Роман одного открытия

Ноне Белиновой было трудно понять так странно и так глубоко чувствующих людей этого чудесного народа, который она полюбила ради Асена как свой. В ней осталась тревога, как глухой шум далеко падающей воды.

Для ее ясного ума неясность положения, намеки и недоговоренности были нетерпимы. Она искала выход и с темной решимостью женщины, гордой тем, что может быть полезной своему мужу и в то же время вернуть себе спокойствие, которое, было основой ее духовного мира, решила проверить некоторые подробности в деле Асена.

Вскоре случай ей помог. В одной утренней газете она прочла сообщение о том, что вышел указ о назначении их знакомого д-ра Младена Синилова членом медико-фармацевтической палаты.

В первый момент Нона Белинова как будто даже почувствовала легкую зависть к чужому успеху, думая о муже.

«Неужели я уже завидую?» — спросила она сама себя, пристыженная тем, что поймала себя на нехорошем чувстве.

Высокое мнение о собственном муже останавливало ее перед чем-то неизвестным.

«Почему Асену, такому способному и благородному, не удается занять подобающее место в жизни?»

Он, казалось, всецело отдавался науке, а Нона ясно видела материальные успехи знакомых. У нее случались иногда тяжелые минуты, когда ей приходилось отказываться от самого необходимого. Она прикрывала материальные недостатки природным вкусом и изобретательностью…

Д-р Синилов. Она неожиданно остановилась на этом имени. Да ведь он принадлежит к дружескому кругу ее мужа. Он бы мог теперь подтолкнуть дела Асена…

Но ей вспомнилась у них сцена с архитектором Дюлгеровым, и это ее смутило. Тогда этот прекрасный человек впал в какую-то удивительную желчную лихорадку против молодого врача. Она невольно улыбнулась. В тот вечер молодые люди увивались вокруг нее, словно оспаривали друг у друга какое-то право… Д-р Синилов молчал тогда, холодный, загадочный. А Васко Дюлгеров не поймал внимательного взгляда Ноны, устремленного на доктора?

Улыбка погасла в ее глазах. Что-то необъяснимое, глубокое, тревожное прервало мысли. Она легко потянулась, и улыбка неожиданная, таинственная, как луч внутреннего познания, едва коснулась ее губ. Глаза потонули в мягкой влаге, как будто затененные опьяняющим коварством.

В воображении женщины возникли странные образы — жадные глаза, которые стремились к ней; она почувствовала теплоту, обливавшую ее тело.

Она видела темный, вдохновенный взгляд Васко Дюлгерова, прекрасные глаза с настойчивой силой, мягкие и внезапно суровые, как у молодого зверя; властно ищущие — Радионова; подкарауливающие, опасно красивые, интригующие своим сдержанным спокойствием — д-ра Синилова… И среди всех этих лиц, смутно ее волновавших, она как бы не замечала чистый образ мужа.

Нона Белинова стояла перед картиной Моны Лизы… Совсем инстинктивно она повернулась к зеркалу. Сходство ее улыбки с улыбкой Джоконды поразило ее. Она снова обернулась к портрету Моны Лизы, теперь Нона смотрела на нее другими глазами: ей виделось особенное сходство — казалось, что образ Джоконды странно напоминает стоящую на задних лапках ласку…

«Двадцать лет писал художник эту загадочную женщину, жену другого… любовницу гения», — вспомнила она слова Васко Дюлгерова. Что она потеряла от того, что «согрешила?..» — внезапно подумала Нона Белинова.

Растерянно бросила еще один взгляд в зеркало и, словно пойманная в преступлении, покраснела… Постепенно она успокоилась, и мысли ясно потекли у нее в голове. Любовь и забота о муже, которые ее толкали действовать, снова пробудились. Улыбка исчезла с ее губ. Она знала только одно: надо вмешаться, поискать опору, облегчить свои тревоги и заботы мужа.

И она приняла совсем ясное и простое решение. Она обратится за содействием к д-ру Синилову. Пока не следует, чтобы Асен об этом знал. Его гордость и неведение практических и простых вещей могут только помешать. Нона была вполне уверена в том, что д-р Синилов с удовольствием сделает все от него зависящее для Асена и… для нее, хотя бы.

Однажды утром она позвонила ему по телефону. Д-р Синилов принял ее в палате исключительно любезно. Теперь Нона вспомнила с весьма неприятным чувством новости, которые узнала от него. Д-р Синилов был очень деликатен и высказал желание содействовать в раскрытии шантажа. Его даже на одно мгновение охватил сдержанный гнев.

— У Асена Белинова есть враги-завистники… — процедил он сквозь зубы. — Но истина не остается неоткрытой, — добавил доктор тонкой усмешкой…

Нона Белинова была ему благодарна, и этот невинный заговор разжег в ней предприимчивость. Тайну нужно раскрыть во что бы то ни стало. Асен должен быть освобожден от каких бы то ни было подозрений. Любовь к мужу вызывала в ней героические чувства. Она была готова действовать.

— Нам нужно быть осторожными, — тонко намекнул ей д-р Синилов. — Чтобы не поднялся шум. Это очень повредит серьезной работе вашего мужа.

Д-р Синилов попросил ее молчать. Он сам постарается совсем дискретно раскрыть тайну. После этого все уже пойдет по порядку. Разумеется, новые опыты Асена Белинова разрешат все сомнения. Но тут д-р Синилов проявил большую озабоченность:

— Профессор Биловен почувствовал себя задетым. Он может быть придирается. Пусть считает, что в данном случае вопрос исчерпан…

Но д-р Синилов любезно обещал пустить все свои связи в ход. Со стороны повлиять на профессора. Нона Белинова была тронута готовностью молодого хирурга быть полезным ее мужу. Когда он корректно целовал ей руку, Нона с трудом удержалась от желания пококетничать с ним, словно во внимании доктора к ней было нечто большее, чем любезность прекрасно воспитанного столичного врача.

Прошло несколько недель с тех пор, как Нона сделала попытку поведать мужу о своей встрече с д-ром Синиловым. Тайна, заговор с доктором смущали ее, несмотря на всю чистоту побудительных причин.

Ах, если бы уже выяснилась эта история. Чтобы уже пошли дела ее мужа. Так хорошо в святой чистоте истины и доверия!..

Но, казалось, Белинов перестал интересоваться исчезнувшими ампулами и личностью профессора Биловена, наложившего свою лапу на его планы.

Так было всегда: Асен, поглощенный своей идеей, работой, забывал о жизни, словно парил над нею в поднебесье… Нона сознавала, что это она должна заполнять «земными заботами» пустоту между жизнью и миром ее мужа.

Однажды в конце дня, с каким-то смутным стремлением действовать, она решила выйти из дому. Не встретиться ли ей с молодым врачом? Он ей обещал сообщить результаты его шагов. Нону странно влекло заняться этой историей, которая бросила такую мрачную тень на ее жизнь.

Необыкновенно красивый закат солнца заливал матовым золотом освещенный как в сказке город. Город шумел стотысячными шумами и звуками, как музыка огромной арфы или органа на вечерней литургии.