Питер Гамильтон - Дисфункция реальности

Внимание Синона привлекла стая космоястребов, летящих вровень с посадочным выступом. Их собралось около семи десятков, и опоздавшие, высадив свои экипажи на других уровнях, все еще прибывали. Невозможно было не почувствовать отголоски эмоций ожидающих кораблей, и он ощутил, как в ответ начинает петь его собственная кровь.

И только когда они с Афиной стояли уже у входа в переходной шлюз, Синон заметил неоднородность эскадрильи биотехкораблей. «Иасион» послушно сосредоточил изображение на заинтересовавшем его объекте.

— Это же черноястреб! — воскликнул Синон.

Его странная асимметричность среди классических «линз» сразу привлекала внимание. Неравномерно приплюснутая капля — верхняя половина была более выпуклой, чем нижняя, — по его прикидкам, имела длину не меньше ста тридцати метров, а на темно-синем полипе корпуса выделялся чуть поблекший узор в виде пурпурной паутины.

Увеличение размеров и другие изменения, отличающие черноястребов от стандартных космоястребов (кое-кто называл этот процесс эволюцией), были произведены по просьбам капитанов для того, чтобы сделать корабли более мощными. «На самом деле, — с горечью подумал Синон, — увеличение боеспособности — вот к чему они стремились». А ценой этих улучшений стало сокращение срока жизни.

— Это «Удат», —спокойно сказал «Иасион». — Он быстр и силен. Многообещающий новичок.

— Так вот каков твой ответ, —отозвалась Афина, воспользовавшись режимом личного сродства, так что ее мысли были недоступны для остальных.

Перед люком переходной трубы она немного помедлила, что-то блеснуло в ее глазах.

Синон помрачнел, потом пожал плечами и спустился по трубе в автобус, оставив ее ненадолго наедине с кораблем.

В коридоре стоял гул, какого Афина никогда не слышала, — так отзывалось в корпусе корабля волнение «Иасиона». Она дотронулась пальцами до гладкой композитной стены, но не ощутила ни дрожи, ни малейшей вибрации. Возможно, гул звучал только в ее мозгу. Оглянувшись, Афина окинула взглядом тороид, знакомые переходы и каюты. Весь их мир.

— Прощай, — прошептала она.

— Я всегда буду любить тебя.

Экипаж корабля проехал по кольцевому выступу до металлического люка, встроенного в основание полипа. «Иасион» вдруг радостно рассмеялся, не прерывая общей сродственной связи; он ощущал в своем чреве десять яиц, полных жизни и стремящихся выбраться на свет. Он без предупреждения взмыл вверх с площадки и устремился навстречу ожидающим его собратьям. Они мгновенно рассеялись в радостно-тревожном смятении.

На этот раз не было противодействующего ускорения, никакой защиты для хрупких человеческих тел. Никаких искусственных ограничений безопасности. «Иасион» заложил крутой вираж, легко разогнавшись до девяти g, потом спрямил траекторию и пролетел между оконечностью биотопа и гигантской металлической стрелой встречно вращающегося дока. Тень выступа осталась позади, и на корпусе корабля заиграл неяркий жемчужный свет Солнца. Впереди громоздился Сатурн, разделенный пополам тонкой линией колец. Корабль-биотех с ускорением в двенадцать g устремился к овевающим планеты потокам ледяных кристаллов и примитивных молекул, без труда рассеивая случайные пылинки и частицы несущейся впереди него волной искажающего пространство поля. Остальные космоястребы с азартом бросились вслед за ним — один за другим попадая в лучи света, они все больше и больше походили на пунктирный след кометы.

Из-за небывалой колоссальной силы тяжести в помещениях экипажа началась деформация металла. Опустевшие каюты и коридоры наполнили протяжные скрипы и стоны, мебель из композитных материалов ломалась на части, и каждый новый фрагмент, падая на пол с оглушительным треском, оставлял глубокую вмятину. Кухню залила вода из прорвавшихся труб, и мельчайшие изменения курса, производимые «Иасионом», вызывали на поверхности странную зыбь.

«Иасион» ворвался в кольца, бушующий вокруг него вихрь уплотнился, оптика выходила из строя. Корабль совершил еще один поворот, следуя почти в одном направлении с вращающимися в кольцах частицами, но с небольшим отклонением внутрь, к массивной громаде газового гиганта. Это была великолепная гонка между огромными осколками, острыми фрагментами холодно мерцающего льда, промерзшими булыжниками и черными как ночь глыбами почти чистого углерода. Корабль-биотех мчался между ними, огибал и подныривал, обходя препятствия широкими зигзагами, не беспокоясь о перегрузках и цене его неистовой гонки, разрушающей драгоценные остатки энергоформирующих клеток. Энергии в кольце имелось с избытком. Космическое излучение, пульсирующие магнитные потоки планеты, резкие порывы солнечного ветра — «Иасион» поглощал все это при помощи искажающего поля, концентрировал в мощный когерентный поток, а формирующие клетки впитывали его и направляли в нужное русло.

К тому моменту, когда он достиг щели Энке, излишков энергии накопилось достаточно для пробуждения первого яйца. «Иасион» издал пронзительный торжествующий крик. Другие космоястребы не замедлили его поддержать. Они упорно следовали за ним, стараясь повторить головокружительный и беспорядочный путь «Иасиона», проскальзывая в пробитый им в кольцах проход и отчаянно защищаясь от взбудораженных им частиц. Ведущий корабль в стае продолжал преследование, хотя и он не всегда мог поддерживать ту же скорость и маневрировать с такой же дерзкой отвагой; нередко он не успевал повернуть и был вынужден замедлять движение в шквале непотревоженных частиц. Это стало суровым испытанием знаний и сил. И немалую роль в нем играла удача. Ценное свойство, которое стоило передать по наследству.

Первый призыв «Иасиона» прозвучал, когда ближе всего к нему, едва ли не в двух сотнях километров, был «Хайэль». Он рванулся вперед, «Иасион» слегка сбросил скорость и лег на прямой курс. Они сблизились, «Хайэль» остановился в десяти метрах, так что их корпуса идеально перекрывали друг друга. Вокруг, словно поднятые лыжником на вираже снежинки, закружились частицы кольца.

«Хайэль» посредством сродственной связи начал передавать свою композиционную схему. «Иасион» принимал информацию о строении ДНК, испытывая едва ли не оргазмические ощущения. Он запечатлел структурную схему в мощной энергетической струе и направил ее в первое яйцо.

Пробуждение зародыша «Акета» сопровождалось яркой вспышкой удивления и радостного возбуждения. Энергетический заряд наполнил его жизнью, и каждая клеточка заискрилась восторгом и стремлением к немедленному росту.

Ликование «Иасиона» мощной волной разошлось в пространстве.