Питер Гамильтон - Дисфункция реальности

— Хорошо.

Она улыбнулась, поняв, что им обоим одинаково не терпится.

«Иасион» послал вызов. Полностью раскрыв каналы сродственной связи, он испусил крик радости и печали, разнесшийся на тридцать астрономических единиц вокруг. Он призывал товарищей.

Как и все другие космоястребы, «Иасион» был рожден для глубокого космоса и не приспособлен для жизни в зоне влияния сильных гравитационных полей. Он имел форму линзы диаметром сто десять метров и высотой в центре тридцать метров. Корпусом служил прочный полип темно-синего цвета; в вакууме его наружный слой постепенно испарялся, но возобновлялся, благодаря делению клеток в митозном слое. Двадцать процентов внутреннего пространства занимали основные органы — камеры с резервным запасом питательного вещества, сердечные насосы, снабжающие обширную сеть капилляров, и нейронные клетки — все это было плотно уложено в цилиндрической ячейке внутри тела. Оставшиеся восемьдесят процентов корпуса занимала пористая структура энергоформирующих клеток, создающих искажающие пространство поля, необходимые для передвижения в обоих режимах. Именно эти клетки гибли быстрее остальных. Подобно нейронам человеческого мозга, они плохо регенерировали, что и определяло срок жизни корабля. Космоястребы редко доживали до ста десяти лет.

Сверху и снизу примерно в середине выпуклых поверхностей корпуса имелись широкие закругляющиеся желоба, где размещалось механическое оборудование. В нижнем отсеке в основном находились грузовые контейнеры из рифленых титановых стоек, а между ними кое-где располагались немногочисленные герметичные камеры с оборудованием для вспомогательных систем. Помещения для экипажа занимали серебристый хромированный тороид верхнего углубления; здесь имелись отдельные каюты и кают-компания, небольшой ангар для атмосферного флаера, ядерные генераторы, склад топлива и модули системы жизнеобеспечения. Все, что необходимо людям для жизни.

Афина в последний раз прошлась по центральному проходу тороида. Ей предстояло выполнить священный долг пробуждения к жизни детей, которые станут следующим поколением капитанов, и помогал ей в этом нынешний муж Синон. Яйцеклеток Афины, оплодотворенных спермой трех ее мужей и двух возлюбленных, было всего десять. Все они с момента оплодотворения находились в нуль-тау-капсуле, где, защищенные от энтропии, ждали сегодняшнего дня.

Синон дал свою сперму только для одного ребенка. Но, шагая рядом с Афиной, он не испытывал обиды. Он вел происхождение от одного из Ста семейств, несколько его предков были капитанами, как и двое его сводных братьев; получить эту же привилегию хотя бы для одного потомка уже стало большой честью.

Поверхность шестигранного перехода покрывал гладкий светло-зеленый материал, светившийся изнутри. Афина и Синон шагали во главе безмолвствующей процессии из членов экипажа, насчитывающего семь человек, и стоявшую вокруг тишину нарушало лишь слабое гудение воздуха в вентиляционных решетках. Так они дошли до конца коридора, где композитная нижняя часть стены незаметно сливалась с корпусом, открывая овальное пятно темно-синего полипа. Здесь Афина остановилась.

— Я нарекаю это яйцо «Эноной», —произнес «Иасион».

Полип начал раздуваться, по мере увеличения вершина выпуклости становилась все тоньше, пока не стала просвечивать. Под ней виднелось красное пятно, оказавшееся концом стебля толщиной с ногу человека, основание которого уходило вглубь корабля. Набухшая верхушка раскрылась, и на пол выплеснулось немного густой прозрачной жидкости. Мышцы сфинктера внутри красного стебля разошлись, отчего он стал удивительно похож на беззубый рот. Внутри медленно пульсировала темная трубка.

Афина держала биотехинкубатор — сферу телесно-розового цвета диаметром пять сантиметров, поддерживающую температуру человеческого тела. Согласно информации на нуль-тау-капсуле, в которой она хранилась, яйцеклетка в ней была женской, и именно ее оплодотворил Синон. Афина наклонилась и бережно положила сферу в ожидающее устье.

— Это дитя я нарекаю Сирингой.

Маленький шарик инкубатора с негромким влажным чавканьем исчез внутри. Края сфинктера сомкнулись, и стебель снова скрылся из вида. Синон погладил Афину по плечу, и они обменялись горделивыми улыбками.

— Они будут прекрасной парой, —гордо сказал «Иасион».

— Да.

Афина двинулась дальше. Им предстояло пробудить еще четыре оплодотворенные яйцеклетки, а Ромул снаружи становился все больше и больше.

Биотопы Сатурна с печалью откликнулись на зов «Иасиона». Космоястребы, находившиеся в Солнечной системе, выразили товарищескую поддержку, и те, кто не был связан обязательством по доставке грузов, свернули со своих маршрутов, чтобы собраться вокруг Ромула.

«Иасион» плавно обогнул стационарный док на северной оконечности биотопа. Афина, прикрыв глаза, через сродственную связь воспринимала изображения с сенсоров космоястреба, развернувшихся перед ее мысленным взором с невероятной четкостью. Картина менялась по мере приближения, и скоро край биотопа уже нависал над корпусом корабля. Она увидела обширный участок слегка шероховатой красно-коричневой кожи полипа, надвигающийся на нее словно скала. Четыре концентрических выступа напоминали волны, застывшие в момент наивысшего подъема.

Космоястреб направился ко второй складке, отстоящей от центральной оси на два километра, и уменьшил скорость, приспосабливаясь к скорости вращения биотопа. Корабли адамистов с их реактивными двигателями не обладали необходимой маневренностью для посадки на выступах, и все площадки здесь были предназначены только для космоястребов.

«Иасион», выбирая свободное место, будто парил над длинным рядом грибовидных посадочных площадок. При всей своей массивности спускался он с хрупкой грацией колибри.

Искажающее пространство поле постепенно рассеялось, и Афина с Синоном ощутили, что сила гравитации снизилась до половины g. Вскоре к биотехкораблю на больших плоских шинах неспешно подкатил транспорт для экипажа с переходной трубой-шлюзом на крыше, похожей на хобот слона.

— Пора, —поторопил ее Синон, не скрывая взбудораженных чувств.

Он тронул ее локоть, отлично понимая, как Афине хочется остаться на корабле и разделить с ним последний полет.

Та неохотно кивнула.

— Ты прав, — произнесла она вслух.

— Жаль, что тебе от этого не легче.

Она устало улыбнулась и позволила вывести себя из кают-компании. Автобус уже вплотную подъехал к космоястребу. Его переходная труба вытянулась, скользнула по верхней обшивке корабля и коснулась тороида.