Питер Гамильтон - Дисфункция реальности

Сначала девушка хихикнула раз, потом второй, следом раздались вздохи и стоны. Она прикоснулась к его телу, а потом с неожиданной смелостью скользнула рукой вниз по животу и обхватила его плоть. Он вздрогнул и ответил тем, что стал массировать ее бедра. Еще долгое время их руки и губы исследовали тела. Наконец он приподнялся над ней, видя перед собой ее растрепавшиеся волосы, подернутые дымкой глаза, потемневшие и гордо поднявшиеся соски, разведенные ноги. Он осторожно вошел в нее и чуть не задохнулся от восторга, когда член обхватила ее влажная теплая плоть. Луиза начала извиваться под ним, и тогда он перешел к медлительным провокационным движениям. При помощи нейронаноников он подавлял реакцию своего тела, стараясь поддерживать эрекцию, чтобы девушка достигла оргазма и получила такое же удовольствие, как и он сам.

После бесконечно долгих усилий он все же добился, чтобы она полностью утратила контроль над собой. Нарастающий оргазм заставил ее отбросить всякую сдержанность, Луиза кричала во весь голос, выгибаясь дугой, так что его колени отрывались от земли. И только тогда он позволил себе расслабиться и присоединиться к ее абсолютному блаженству.

Сладостная истома после оргазма была наполнена легкими поцелуями, поглаживанием разметавшихся волос Луизы и словами страсти. И Джошуа не ошибся: запретный плод оказался невероятно сладким.

— Я люблю тебя, Джошуа, — прошептала Луиза ему на ухо.

— И я тебя люблю.

— Не уезжай.

— Это нечестно. Ты же знаешь, что я вернусь.

— Извини.

Она крепче прижалась к нему.

Он передвинул руку к ее левой груди и сжал пальцы, слыша мягкий шорох вдыхаемого воздуха.

— Ты расстроилась?

— Немного. Совсем чуть-чуть.

— Я рад.

— Я тоже.

— Не хочешь искупаться? Это будет очень весело.

Она неуверенно улыбнулась:

— Опять?

— Если хочешь.

— Хочу.

После наступления ночи Герцогини Марджори снова пришла к нему в спальню. Мысль о том, что Луиза, быть может, крадется по залитому красным сумраком дому и вот-вот застигнет его со своей матерью, придала особую пикантность занятиям любовью, и Джошуа довел Марджори до полного исступления.

На следующий день за завтраком Луиза, призывно сверкая глазами, объявила, что покажет Джошуа плантации роз, чтобы он посмотрел, как продолжается подготовка к новому урожаю «Слез». Грант признал эту идею грандиозной, посмеиваясь про себя, что к его маленькому ангелочку пришла первая девическая влюбленность.

Джошуа вежливо улыбнулся и поблагодарил ее за проявленную заботу. До середины лета оставалось еще три дня.

День летнего солнцестояния в Криклейде, как и на всем Норфолке, отмечали довольно простой церемонией. На исходе дня Герцога у ближайшей к поместью плантации собралось семейство Кавана, викарий Колстерворта, слуги из большого дома, старшие работники поместья и представители от каждой бригады сборщиков. Джошуа и Дахиби тоже были приглашены и стояли впереди группы людей у обветшалой каменной ограды.

Перед ними простирались ряды плачущих роз, цветки с подвязанными стаканчиками смотрели в бледнеющее лазурное небо. Воздух был абсолютно неподвижен. Казалось, остановилось даже время.

Герцог раскаленным ломтиком мандарина уже опускался за западный край горизонта, унося с собой и дневной свет. Викарий, одетый в простую рясу, поднял руки, призывая к тишине. Он повернулся лицом к востоку. И словно по его знаку, над землей разлилось прозрачное розоватое сияние.

В толпе послышался чей-то вздох.

Необычное природное явление произвело впечатление даже на Джошуа. Прошлой ночью темнота длилась всего две минуты. А теперь ночи не будет совсем. Ночь Герцогини незаметно перейдет в день Герцога. И так будет продолжаться до конца следующей ночи Герцогини, когда на одну минуту в небе снова покажутся звезды. После этого вечерние и утренние сумерки будут удлиняться, пока Норфолк не достигнет нижнего солнцестояния в середине зимы, когда будет виден только Герцог.

Викарий прочел короткий благодарственный молебен по поводу нового урожая. Все присутствующие знали слова молитв и псалмов, их негромкие голоса, сливаясь в единый хор, разносились по всей плантации. Джошуа ощутил себя покинутым. Напоследок звучал псалом «Все твари, большие и малые». Эти слова нашлись в памяти его нейронаноников, и Джошуа, удивляясь своему воодушевлению, присоединился к поющим.

После службы Грант Кавана вместе с семьей и друзьями отправился на короткую прогулку по проходу между рядами роз. Он трогал некоторые бутоны, оценивал их вес и растирал между пальцами лепестки, изучая текстуру.

— Понюхайте вот это, — предложил он Джошуа сорванный лепесток. — Урожай обещает быть неплохим. Не таким хорошим, как пять сезонов назад. Но все же лучше среднего.

Джошуа вдохнул. Запах был слабым, но узнаваемым, так пахла пробка открытой бутылки «Слез».

— И вы можете все это определить по запаху?

Грант обнял Луизу за талию и прошел дальше по проходу.

— Я могу. Мистер Баттерворт тоже может. И половина работников в поместье тоже на это способна. Нужен только опыт. Чтобы его получить, надо провести здесь не одно лето. — Он широко улыбнулся. — Может, и вы решитесь на это, Джошуа? Я уверен, Луиза обязательно пригласит вас вернуться.

Женевьева пронзительно рассмеялась, а у Луизы жарко вспыхнули щеки.

— Папа! — воскликнула она и хлопнула его по руке.

Джошуа сдержанно улыбнулся, продолжая рассматривать какой-то розовый куст. И вдруг обнаружил, что стоит лицом к лицу с Марджори Кавана. Она томно подмигнула ему. В результате его нейронаноникам пришлось блокировать прилив крови к щекам.

После прогулки слуги из поместья накрыли столы под открытым небом. Грант Кавана встал у одного из импровизированных столов и начал отрезать увесистые ломти говяжьего бифштекса с кровью. Как гостеприимный хозяин он для каждого из своих людей находил добрые слова или шутки.

В продолжение ночи Герцогини началось увядание розовых цветов. Оно было настолько медленным, что заметить движение не представлялось возможным, но толстые стебли постепенно утрачивали свою упругость и вес лепестков с семенной коробочкой медленно клонил их к земле, подчиняясь закону тяготения.

К утру Герцога большинство стеблей приняли горизонтальное положение. Лепестки начали подсыхать и съеживаться.

Джошуа и Луиза заехали на одну из плантаций, прилегающую к лесу Уордли, и прошлись вдоль ряда увядающих роз. На всем участке было всего несколько работников, поправлявших отдельные стаканчики для сбора сока. Они торопливо кивали Луизе и продолжали заниматься своим делом.

— Большинство людей разошлись по домам, чтобы поспать, — пояснила Луиза. — Завтра утром начнется настоящая работа.