Питер Гамильтон - Дисфункция реальности

«Всего тридцать два года, а уже такой мрачный взгляд на вещи, — недовольно сказала она себе. — Жаль, что Мосул решил официально завести семью. Он мог бы стать хорошим отцом».

Она прищелкнула языком, осуждая себя за самоуничижение. С другой стороны, у ее матери в тридцать лет было уже двое детей.

— У тебя же есть Рубен, —заметила «Энона».

— Было бы нечестно даже спрашивать его об этом. Он почувствует себя обязанным согласиться.

— Я бы хотела, чтобы у тебя родился ребенок. Ты ощущаешь себя неполноценной и расстраиваешься. Мне это не нравится.

— Я не чувствую себя неполноценной!

— Ты даже не подготовила зигот для моих детей. Тебе бы надо об этом задуматься.

— О боже. Ты начинаешь говорить совсем как мама.

— Я не умею обманывать.

— Чепуха!

— Только не тебя. А ведь это ты подумала о Мосуле.

— Да. —Сиринга решила прекратить спор, он все равно завел бы их в тупик. — Что бы я без тебя делала?

«Энона» охватила ее разум любящими объятиями, и на мгновение Сиринге показалось, что проникшее внутрь флаера ионное поле окутало каюту золотистым сиянием.

Они приземлись на площадку в коммерческом секторе. Электрофосфоресцирующие клетки на металлическом ограждении заливали все вокруг ярким розовым светом. В жилой башне горело лишь несколько окон.

— Такое впечатление, что у них здесь траур, —передала Сиринга Оксли по личному каналу, пока они спускались по алюминиевым ступеням. Они прилетели на остров вдвоем, чтобы маленький флаер смог взять на борт побольше контейнеров, но для перевозки всех шестидесяти упаковок все равно требовалось три рейса.

— Согласен. —Он осмотрелся по сторонам и нахмурился. — И у причалов очень мало рыбацких лодок.

Из темноты за ограждением вышли Ейск и Мосул.

Сиринга, ощутив радостное приветствие Мосула, дополненное откровенно эротическими намеками, забыла обо всем. Она обняла его обеими руками и получила долгий поцелуй.

— Я бы хотела с ней встретиться, —сказала она. — Ей очень повезло.

— Познакомишься.

Они постояли на причале и поболтали, пока чешуйчатые, словно ящерицы, домошимпы под присмотром Оксли не разгрузили первую партию контейнеров и не сложили их на управляемую процессором тележку. Когда все восемнадцать контейнеров были надежно закреплены, тележка медленно покатилась к одному из низких купольных складов на краю парка.

— Хотите получить все остальное сегодня ночью? — спросил Оксли.

— Хорошо бы, —ответил Ейск. — Я уже договорился о сделках с другими семействами.

Пилот кивнул, подмигнул Сиринге, все еще стоявшей в обнимку с Мосулом, и направился обратно к флаеру.

Усевшись в кресло, он подключился к сети управляющего процессора. Генерация когерентного магнитного поля почему-то осуществлялась с трудом. Ему потребовалось немало времени, чтобы сформировать поток, да и то лишь после активации компенсирующей программы. К тому времени, когда флаер наконец поднялся с площадки, генератор работал на опасно близкой к максимуму мощности.

Оксли уже был готов повернуть обратно. Но на высоте сто метров все стабилизировалось. Ему даже пришлось понизить уровень мощности. Диагностическая программа сделала вывод, что все системы работают безукоризненно.

Оксли выругался на приборы производства Кулу, а потом дал команду бортовому компьютеру проложить траекторию для выхода на орбиту и стыковки с «Эноной».

— Жду тебя через три часа, —сказала ему вдогонку Сиринга, глядя, как сверкающая искра закладывает вираж над жилыми башнями и исчезает в ночном небе.

— Три часа! — Оксли позволил жалобному стону просочиться в канал сродственной связи.

— Вы же профессионалы. Вы справитесь.

Он запустил флаер на подъем. Что хорошо в этом океаническом мире, так это то, что не надо беспокоиться о шуме при переходе на сверхзвуковую скорость над жилыми массивами. Пролетев всего пятнадцать километров, Оксли набрал скорость в два Маха.

Из канала сродственной связи внезапно пропал Перник. Обычно контакт при увеличении расстояния слабеет постепенно. Но сейчас все было по-другому, как будто захлопнулись стальные ставни. Оксли прожил больше ста пятидесяти лет и облетел примерно девяносто процентов Конфедерации, но он никогда не слышал, чтобы эденистский биотоп вел себя таким образом. Это было несвойственно всей концепции согласованного единства.

Он переключился на кормовые сенсоры. На горизонте мерцала ярко-розовая жемчужина, и ее лучи плясали над темной водой.

— Что это…

Слова застряли у него в горле.

— Перник, —воскликнул он. — Перник, что происходит? Что это за свет?

Ответом ему была абсолютная тишина. В сродственной связи не осталось ни малейших следов чьих-либо мыслей.

— Сиринга?

Ничего.

— «Энона», на Пернике что-то случилось. Ты можешь докричаться до Сиринги?

— Она там, —донеслись до него встревоженные мысли космоястреба. — Но я не могу с ней связаться. Что-то мешает.

— О небо.

Оксли развернул флаер и погнал его обратно к острову.

Из тонкой ниточки, протянувшейся с вращающегося на орбите космоястреба, сродственная связь расширилась в широкий поток, предлагая ему поддержку бесчисленных разумов, объединившихся в одно сообщество, поднимающих его к вершинам интеллекта. Теперь он был не один и больше не боялся. Личные опасения и сомнения унеслись прочь, изгнанные решимостью и целеустремленностью готовой к бою психики. Сидя в крохотной машине над бескрайним океаном, Оксли на какой-то миг почувствовал себя ужасно одиноким, но теперь в его сознании соединились ощущения родичей: от энтузиазма шестнадцатилетних юнцов до медлительных размышлений самих островов. Он снова почувствовал себя ребенком в руках более мудрых и сильных взрослых. Такова была сущность эденизма, и он гордился привилегией быть его частицей.

— Оксли, это говорит остров Талия. Мы обеспокоены тем, что Перник отрезан от сродственной связи, и сейчас собираем планетарный Консенсус, чтобы разобраться с этой проблемой.

— Меня встревожил этот красный свет, —откликнулся Оксли.

Флаер снова перешел на досветовую скорость. В восьми километрах под ним Перник сиял густой киноварью.

На планете состоялся всеобщий совет, в котором благодаря сродственной связи и под руководством островов приняли участие все разумные существа. Имеющаяся информация была проанализирована, отдельные мнения рассмотрены, отбракованы или обсуждены. Через две секунды после постановки задачи Консенсус пришел к выводу.