Питер Гамильтон - Дисфункция реальности

Он помедлил, наслаждаясь блаженством абсолютного господства. А потом начался кошмар.

Ейск бросился бегом к причалу, как только раздался скрип крана. Перник показал ему падающую стрелу. Он понял, что уже поздно, что спасти этого странного эдениста с Джоспула не удастся. Стрела, набирая скорость, рухнула на землю, придавив Льюиса, вероятно оцепеневшего от страха. Ейск закрыл глаза, чтобы не видеть кровавой сцены.

— Успокойся, —заговорила сущность острова. — Голова осталась неповрежденной. Его сознание уже во мне.

— Слава богу. Что же вызвало мгновенное разрушение крана? Я никогда не видел на Атлантиде таких молний.

— Это… Я…

— Перник?

От ментального вопля, пронесшегося по сродственной связи, у Ейска чуть не раскололся череп. Он упал на колени, схватившись за голову, и зажмурился от ослепительно красной вспышки. Стальные когти ползли по сродственной связи, разрывая в его мозгу хрупкие мембраны, окрашивая серебристые обрывки кровью и межклеточной жидкостью.

«Бедняга Ейск, — зазвучал в его сознании далекий хор голосов — такой непохожий на сродственную связь и коварно-вкрадчивый. — Позволь нам тебе помочь».

Казалось, что обещанием облегчения боли наполнился весь воздух вокруг него.

Вероломство этих обещаний он распознал, несмотря на шок и боль. Моргнув, чтобы смахнуть с глаз слезы, он закрыл свой разум от сродственной связи. И внезапно оказался в полном одиночестве, лишенный ментальной дружеской поддержки, которую ощущал всю свою жизнь. Иллюзия когтей развеялась. Ейск облегченно выдохнул. Полип под его дрожащими руками слегка порозовел — и это уже не было галлюцинацией.

— Что…

В поле его зрения появились волосатые ноги на раздвоенных копытах. Он ахнул и поднял голову. Человекоподобное существо с черной волчьей мордой торжествующе взвыло, а потом резко наклонилось к нему.

Латон открыл глаза. Его исковерканное, умирающее тело охватила боль. Это было не важно, на боль он не обращал внимания. Пройдет еще немного времени, и кислородное голодание начнет ослаблять его разум. Из-за шока и так уже трудно сосредоточиться. Он поспешил загрузить в нейронные клетки полипа, к которому его пригвоздила стрела крана, последовательность локализованных ограничительных программ. Он разработал их еще для Джантрита, и они были намного мощнее отвлекающих программ, используемых молодыми эденистами, чтобы ускользнуть от наблюдения. В первую очередь он упорядочил изображение, передаваемое сенсорными клетками в нейронную сеть острова, зафиксировав в нем облик лежащего тела.

В этот момент его сердце сократилось в последний раз. Он ощутил отчаянные попытки совокупности отразить атаку Льюиса, нацеленную на переподчинение острова. Латон сделал ставку на простого уличного мальчишку, привыкшего побеждать с помощью грубой силы. Потоки мощных, но примитивных мыслей Льюиса наводнили нейронный слой в глубине полипа, разрушая любые посторонние команды, однако даже его усиленной ментальности было не под силу искоренить диверсионные программы Латона. Они были скорее не паразитами, а симбионтами и работали внутри контролирующей сущности, а не против нее. Просто обнаружить их, не говоря уж о том, чтобы обезвредить, было бы трудно даже опытным невропатологам-эденистам, специалистам по биотехам.

Губы Латона дрогнули в последней презрительной усмешке. Он очистил в нейронном слое ячейку для хранения и загрузил туда свое сознание. И, перед тем как окончательно спрятать свой разум и память в глубине полипа, он запустил протеический вирус, заразивший каждую клетку его тела.

Мосул видел сон. Он плашмя лежал на кровати в своей квартире в жилой башне, а рядом спала Клио. Он приподнялся и с нежностью посмотрел на девушку, ей только недавно исполнилось двадцать лет, хорошенькое круглое личико обрамляли длинные темные волосы. Соскользнувшая простыня приоткрыла свежую пухлую грудь. Он нагнул голову и поцеловал сосок. Девушка сонно улыбнулась, отзываясь на ласку его языка, обводившего изящный кружок. Ее дремлющее сознание выплеснуло волну соблазнительных видений.

Мосул усмехнулся, предвкушая наслаждение, и внезапно проснулся. Он озадаченно глянул на лежащую рядом девушку. Спальню заливало неясное розоватое сияние, окрасившее шелковистую кожу Клио в цвет бургундского вина. Он тряхнул головой. С вечера они не один час посвятили любовным играм, так что ничего удивительного, что он немного устал.

Девушка с готовностью ответила на его поцелуи и даже сбросила простыню, предлагая полюбоваться ее прекрасным телом. Но под его рукой кожа стала жесткой и начала сморщиваться. Он испуганно поднял голову и увидел рядом с собой хихикающую старуху.

Розоватое сияние превратилось в алое, как будто комната истекала кровью. Он увидел, как в стене пульсирует полип. Вдалеке послышались гулкие удары сердца.

Мосул проснулся. Комнату заливало розовое сияние. Ему стало невыносимо жарко, все тело покрылось испариной.

— Перник, меня мучает кошмар… мне так кажется. Сейчас я не сплю?

— Нет, Мосул.

— Слава богу. Почему так жарко?

— Ты видишь кошмар. Мой кошмар.

— Перник!

Мосул проснулся и соскочил с кровати. Стены спальни окончательно покраснели, это был уже не привычный твердый полип, а сырое мясо, пронизанное тонкими фиолетово-черными венами. Они поблескивали, словно студень. Снова послышался стук сердца, на этот раз громче, чем прежде. В воздухе появился влажный едкий запах.

— Перник! Помоги мне.

— Нет, Мосул.

— Что ты творишь?

Клио перевернулась и засмеялась над ним. Ее глаза превратились в пару бессмысленных желчно-желтых шариков.

— Мы идем за тобой, Мосул, за тобой и такими, как ты. Ограниченными самодовольными ублюдками.

Она ударила его локтем между ног. Мосул вскрикнул от боли и свалился с рельефного пружинистого матраса, служившего ему кроватью. Он стал извиваться на скользком полу, роняя с губ струйки желтоватой рвоты.

Мосул проснулся. На этот раз окончательно, он был в этом уверен. Перед глазами возникла пугающе ясная картина. Он лежал на полу, запутавшись в простынях. Спальню заливал красный свет, стены превратились в пласты вонючего мяса.

Клио не могла избавиться от собственного повторяющегося кошмара, ее руки колотили по изголовью кровати, а невидящий взгляд уставился в потолок. Из горла вырывались сдавленные вопли, как будто она задыхалась. Мосул попытался подняться, но ноги разъезжались на липком и скользком полу. Он дал команду мускульной мембране двери. Но слишком поздно заметил, что ее форма изменилась — вместо вертикального овала появилась горизонтальная щель. Гигантская пасть. Она раскрылась, приоткрыв на мгновение ряды гнилых зубов величиной с человеческую ступню, а потом в спальню хлынул поток густой желтой блевотины. Волна отвратительной массы ударила в него, протащила по полу и швырнула в стену. Он не решался кричать, опасаясь, что эта гадость попадет в рот. Его руки яростно забили по поверхности, но это было все равно, что пытаться плыть в глиняной жиже. Потоку, казалось, не будет конца. Уровень жидкости поднялся уже до колен. Клио барахталась всего в паре метров от него, бурлящий поток постоянно вертел ее тело туда-сюда. Мосул не мог до нее дотянуться. Тепло поступающей массы расслабляло его мышцы, а содержащийся в ней желудочный сок разъедал кожу. Он с трудом смог выпрямиться. Клио скрылась под жижей, так и не выйдя из своего кошмара. А поток не ослабевал.