Питер Гамильтон - Дисфункция реальности

— У вас все в порядке? — заботливо спросил Ейск.

— Простите, видимо, я съел что-то неподходящее. Да и спуск меня сильно измотал.

Ейск удивленно приподнял брови.

— В самом деле?

— Да, меня немного подташнивает. Сейчас все пройдет.

— Очень на это надеюсь.

— А это Вальтер Харман, — вслух произнес Льюис, сознавая, что поступает глупо. — Наш пилот, как он утверждает. Думаю, после такого полета надо попросить капитана внимательнее присмотреться к его лицензии.

Он рассмеялся собственной шутке.

Вальтер Харман, широко улыбаясь, протянул руку.

— Рад познакомиться. Классная у вас планета. Никогда здесь не бывал.

Ейск растерянно моргнул.

— Ваш энтузиазм весьма похвален. Надеюсь, вам у нас понравится.

— Спасибо. Да, год назад я попробовал голлатейла, он у вас еще не перевелся?

— Я немного пройдусь, глотну свежего воздуха, —передал Льюис. В его памяти остались тысячи недомоганий от похмелья, он выбрал ощущение тошноты и головной боли и запустил все это в канал сродственной связи. — Это поможет мне взбодриться.

Ейск содрогнулся от позывов к рвоте.

— Конечно.

— Я бы хотел еще раз его отведать, а может, и забрать немного с собой, — продолжал Вальтер Харман. — Старина Льюис — наглядный пример нашей диеты на корабле.

— Да, — сказал Ейск. — Думаю, кое-что найдется.

Он не спускал глаз со спины Льюиса.

— Отлично, просто отлично.

Льюис перешагнул через полуметровый светящийся барьер и направился к берегу. Впереди он заметил один из плавучих причалов с двадцатиметровым краном на конце, предназначенным для подъема на берег небольших лодок.

— Прошу прощения, —обратился Льюис к сущности острова. — Раньше я легко переносил полеты.

— Тебе нужен медицинский нанонический пакет?

— Подождем немного. Морской ветерок — лучшее лекарство от головной боли.

— Как пожелаешь.

Льюис прислушался: позади оживленно болтал о чем-то Вальтер Харман. Он подошел к металлическому ограждению на краю причала и остановился рядом с краном. Стройная опора и стрела состояли из элементов, изготовленных из моносвязанного углепластика, прочная и легкая конструкция. Но для его цели ее веса достаточно. Он закрыл глаза и сосредоточился на опорах, ощущая шероховатость кристаллов углерода, удерживаемых вместе жесткими жгутами связующих молекул. Атомы горели алыми и желтыми огоньками, юркие электроны кружились по своим орбитам.

Направленные злой волей энергистические импульсы побежали вверх и вниз по балкам, разрушая связи между молекулами. Льюис почувствовал, как в каюте космоплана его спутники сосредоточили усилия на точке чуть ниже шарнира стрелы. Кристаллическая решетка углерода начала распадаться. Вдоль стрелы зажглись огни святого Эльма.

С берега острова донесся протяжный скрип. Ейск растерянно обернулся, прищурив глаза от яркого освещения посадочной площадки.

— Льюис, прошу немедленно отойти, —обратилась к нему сущность острова. — На кране возник непонятный статический заряд. Он ослабляет структуру.

— Где?

Льюис притворился, что ничего не понимает, и завертел головой.

— Немедленно отойди.

Ментальное побуждение почти заставило его ноги двигаться. Он боролся с этим ощущением имитацией недоверия, потом паники. Вдруг вспомнилось опускающееся лучевое лезвие, мелькнули алые капли крови и белые осколки ребер. Это происходило не с ним, просто сцена с голографического экрана. Далекая. Забытая.

— Льюис!

Углепластик лопнул с оглушительным треском. Стрела вздрогнула и начала падать, опускаясь с нереальной медлительностью, которую ему уже довелось наблюдать в прошлом. И теперь уже не надо было притворяться. Страх приковал его к причалу. В горле нарастал вопль…

…Ошибка. Твоя самая большая и последняя ошибка, Льюис. Как только твое тело умрет, моя душа станет свободной. После этого я смогу завладеть живым телом и буду обладать такими же силами, как и ты. Вот тогда мы сразимся на равных, я обещаю…

…когда ребро стрелы врезалось в его тело. Боли не было, ее прогнал шок. Льюис чувствовал, как стрела завершает свое дело, вдавливая его в полип. Тело погибло.

Голова упала с глухим стуком, глаза уставились в ночное небо. Звезды начали меркнуть.

— Перемещайся, —предложил ему Перник. Его мысли были полны печали и сочувствия.

Глаза закрылись.

Перник ждал. В конце длинного темного тоннеля Льюис видел обширную биотехконструкцию, окутанную мягким изумрудным сиянием жизни. Под его прозрачной поверхностью скользили красочные тени, десятки тысяч личностей, еще сохранивших свою индивидуальность, но уже единых в своем согласии: совокупность. Он почувствовал, что медленно летит вдоль канала сродственной связи, что его энергистическое ядро покинуло исковерканное тело, чтобы внедриться в незащищенную сущность колосса. Позади него, плавно, будто акула, преследующая раненую жертву, поднималась, чтобы вновь унаследовать умирающее тело, темная душа. Открывшиеся Льюису колоссальные размеры обширной нервной системы острова заставили вздрогнуть сжавшееся в комок сознание. Льюис преодолел прозрачную преграду, и его сразу окружил непрерывный шум вздохов и звуков. Бормотание внутри совокупности смешивалось с сообщениями автономных подпрограмм, выдающих строго функциональную информацию.

Его растерянность и страх не остались незамеченными. Эфирные щупальца протянулись навстречу, чтобы его успокоить.

— Не тревожься, Льюис. Теперь ты в безопасности… Кто ты?

Совокупность отпрянула от него, мысли отхлынули, оставив его личность в одиночестве. В желанном одиночестве. Автономные аварийные программы попытались изолировать его, возводя вокруг сгустка нейронов, где он находился, аксонные блокады.

Льюис посмеялся над их усилиями. Его мысли расползлись по множеству клеток, давно превысивших то количество, которое вмещало покинутое им тело. Возник мощный энергистический поток. Льюис представил себе пожар и стал расширяться, прожигая примитивную защиту, впитываясь в нейронный слой, будто поток лавы, уничтожающий все на своем пути. Клетки одна за другой подчинялись его влиянию. Совокупность кричала, пытаясь его остановить. Но это было уже невозможно. Он стал больше, чем все они вместе взятые, больше, чем целые миры. Стал всемогущим. Крики затихали по мере поглощения клеток, голоса удалялись, словно падали в бесконечную шахту прямо к ядру планеты. Совокупность ужималась, сворачивая объятые паникой сознания. Следующим на очереди оказался сам полип, его заразили лучи энергии, бьющие из трансмерного разрыва. Потом настал черед органов и даже термальных кабелей, уходивших глубоко под поверхность планеты. Льюис овладел каждой живой клеткой Перника. В центре его торжествующего сознания подавленно затаилась совокупность.