Питер Гамильтон - Дисфункция реальности

Иона кивнула в знак одобрения. А Транквиллити передал ей собственные воспоминания о напряженной работе каждой группы.

В данный момент в зале присутствовало всего пять человек, а также Лиерия. Все они проработали целую ночь и теперь, собравшись у принесенного из столовой подноса, пили чай с круассанами. Паркер Хиггинс поднялся сразу, как только увидел Иону. Он снял серый пиджак и повесил его на спинку стула, оставшись в помятой синей рубашке. Ночные бдения явно тяжело давались пожилому директору, но, представляя Ионе своих коллег, он все же сумел улыбнуться. Маландра Саркер и Цинджин Лин были экспертами по космическому транспорту чужаков: она специализировалась на биотехнологии, а он занимался механическими и электрическими схемами. Иона пожала им руки и получила от Транквиллити более полную информацию. Особенно ее удивила Маландра: в свои двадцать восемь лет она уже получила докторскую степень в столичном университете Куанг-Три и заслужила высокие оценки коллег.

С Кемпстером Гетчеллом, главой отдела астрономии, Иона была знакома, они встречались на предыдущих совещаниях, а также во время некоторых официальных научных мероприятий. Ему перевалило за шестьдесят, а происхождение из небогатой семьи лишило возможности в полной мере воспользоваться достижениями генной инженерии. Но, несмотря на влияние времени, проявившееся в седеющих редких волосах и сутулой фигуре, он, в отличие от Паркера Хиггинса, сохранил почти юношеский задор. Астрономический отдел был одним из самых немногочисленных в леймильском проекте, и его работа в основном заключалась в определении звезд с подходящим леймилам спектром, а потом проверке радиоастрономических данных на предмет возможного наличия цивилизации. Несмотря на неоднократные запросы, ни один из Владык Руин не выделил средств на радиотелескоп для этого отдела, и работникам приходилось пользоваться данными из университетских архивов, разбросанных по всей Конфедерации.

Помощником Кемпстера Гетчелла был Ренато Велла, смуглый тридцатипятилетний уроженец Валенсии, взявший в своем университете академический отпуск на четыре года. При знакомстве с Ионой он не смог скрыть своего воодушевления и некоторого трепета. Она так и не поняла, что вызвало такой всплеск эмоций — ее присутствие или сделанное открытие.

— Значит, речь идет о родной планете леймилов? — обратилась она к Паркеру Хиггинсу, допустив в своем тоне нотку недоверия.

— Да, мэм, — подтвердил директор.

Вместо радости, вполне объяснимой при подобном заявлении, в его голосе звучала скорее странная озабоченность.

— И где же она находится?

Паркер Хиггинс бросил умоляющий взгляд в сторону Кемпстера Гетчелла, потом вздохнул.

— Она была здесь, в этой солнечной системе.

Иона мысленно сосчитала до трех.

— Была? Транквиллити? Что происходит?

— Хоть это и чрезвычайно смелое утверждение, свидетельства говорят в его пользу. Предоставь им все тебе объяснить.

— Хорошо.Продолжайте.

— Эту запись мы расшифровали два дня назад, — заговорила Маландра Саркер. — Мы выяснили, что располагаем воспоминаниями члена экипажа леймильского космического корабля. Естественно, это вызвало немалое волнение, информация могла дать нам отчетливое представление об их кораблях, как изнутри, так и снаружи, а также о процедуре управления. До сих пор нам попадались только фрагменты того, что мы считали их звездолетами. И мы действительно увидели, как выглядит корабль леймилов.

Она датавизировала команду в ближайший процессорный блок. Его аудиовидеостойка передала изображение на сетчатку глаз Ионы.

Корабль имел три отчетливо различимые секции. Впереди стояли четыре овоида из серебристо-белого металла: большой центральный узел в длину составлял около тридцати метров, а к нему крепились три двадцатиметровых отсека — очевидно, это были жилые каюты. Средняя секция, по форме напоминающая барабан, состояла из переплетения красных труб, сжатых настолько плотно, что между ними не оставалось ни малейшего зазора, почти как между внутренними органами живого существа. Из основания под прямым углом выходило пять черных теплоотводящих труб, расположенных через равные промежутки. Сзади имелась узкая шестидесятиметровая труба термоядерного реактора, через каждые пять метров по всей длине опоясанная узкими серебристыми кольцами. В самом конце, вокруг плазменной дюзы, блестел серебряной фольгой парасоль.

— Корабль органический? — спросила Иона.

— Мы считаем, что органическая составляющая около восьмидесяти процентов, — ответил Цинджин Лин, — что соответствует нашим знаниям об их биотехнологии.

Иона отвернулась от проекции.

— Это пассажирский корабль, — продолжала Маландра Саркер. — Из того, что нам известно, можно предположить, что коммерческих торговых звездолетов у леймилов не было, хотя имелись танкеры и другие специализированные суда.

— Я склонна поддержать это предположение, — сказала Лиерия, держа в своей формоизменяющейся конечности белый блок вокализатора. — На этой стадии развития у леймилов не существовало коммерческой экономики. Клановые сообщества обменивались техническими матрицами и ДНК, но ни физические, ни биологические артефакты не продавались за деньги.

— Дело в том, — сказала Маландра Саркер, поглубже усаживаясь в кресло, — что этот корабль собирался покинуть стояночную орбиту родной планеты и направиться к Мирчаско.

— Мы всегда удивлялись большому размеру топливных резервуаров, — вставил Цинджин Лин. — Для простых полетов между биотопами в них хранилось слишком много гелия-3 и дейтерия, таких рейсов без дозаправки можно было совершить не меньше пятнадцати. Теперь мы поняли, в чем дело. Это межпланетные корабли.

Иона вопросительно посмотрела на Кемпстера Гетчелла.

— Так где же эта планета?

На его губах появилась самодовольная улыбка, похоже, он был до неприличия доволен своим открытием.

— Дело вот в чем. Мы самым тщательным образом изучили всю информацию, собранную сенсорами корабля. Звездная система определенно эта. Орбита родной планеты леймилов проходила приблизительно в ста тридцати пяти миллионах километров от звезды. Это где-то между орбитами Джайресола и Богерола. — Он грустно прикусил губу. — А я потратил тридцать лет своей жизни, отыскивая подходящий спектр. Все это время он был у меня под носом. Господи, сколько зря потраченного времени. Но теперь я снова на передовой линии астрофизики, и ошибки быть не может. Теперь пытаюсь разобраться, как можно заставить исчезнуть целую планету… н-да.

— Ну, хорошо, — сказала Иона, стараясь сохранить спокойствие. — Где же она теперь? Уничтожена? Между Джайресолом и Богеролом нет никакого астероидного пояса. Насколько я знаю, нет даже пылевого облака.