Грег Иган - Останови мое падение

Салиф рассмеялся и покачал головой. — Не знаю, что и сказать! Если ты права, то мы только что преодолели тысячи световых лет, и никто этого не заметил ?

— Никто не заметил, потому мы срезали путь через пространство с плоским рельефом. Если бы мы налетели на край, последствия могли быть катастрофическими, однако сама Грань, как мне кажется, — это всего лишь вакуум. Так что в каком-то смысле с нами вообще ничего не «произошло» — ничего, что можно было бы засечь, ограничиваясь только локальными измерениями. Просто окружающая нас топология оказалась не такой, как мы ожидали.

— Это, пожалуй, потянет на самое сдержанное высказывание тысячелетия. — Салиф обхватил себя руками; на улице и правда становилось прохладно. — Значит, само путешествие мы пережили, но сейчас, на новом месте нам могут грозить какие-то опасности?

— Лично я в этом сомневаюсь, — ответила Фатима. — У нас нет повода считать, что Земле угрожает столкновение с другим объектом. Новые звезды, судя по всему, расположены достаточно далеко, и даже сам размер Грани в какой-то степени указывает на то, что свое ближайшее окружение мы, скорее всего, захватили с собой.

— Но, по-твоему, это природное явление? Нас не могли поймать каким-нибудь инопланетным сачком для бабочек?

Фатима решила отнестись к вопросу всерьез, хотя и не знала наверняка, поддразнивает ее Салиф или нет. — Если Грань представляет собой топологический дефект, то возникнуть она могла еще во времена Большого взрыва. Я не могу объяснить, как именно она появилась, но еще сложнее было бы поверить в то, что ее создали искусственным путем.

— Ясно. — Салиф ненадолго замолчал, будто пытаясь сложить из разрозненных фрагментов некую удовлетворительную картину. — Насколько ты в этом уверена? — наконец, спросил он.

— Ни капли, — вынужденно признала Фатима. — Наши наблюдения эта модель описывает лучше любой известной мне альтернативы, но само по себе это еще ни о чем не говорит. Я могу сделать кое-какие прогнозы и проверить, оправдаются ли они в ближайшие несколько месяцев.

— Но рано или поздно ты все равно собираешься объявить всему миру, что наша планета уже провалилась сквозь увеличительное стекло? — Казалось, что сейчас Салиф обеспокоен сильнее, чем во время разговора о самом феномене.

— Как раз над этим я и думаю, — ответила Фатима. Сеять панику мне бы не хотелось. Но если я права, то дальше события будут принимать все более пугающий оборот: Грань продолжит расти — и чем больше звезд она закроет, тем ближе будет казаться. Если люди боятся, что столкновение с Гранью может уничтожить Землю, то что может быть лучше, чем развеять их опасения, объявив, что мы уже прошли сквозь аномалию без единой царапины?

Салифа это, однако же, не успокоило. — Но что, если ты все-таки ошиблась? Что, если эта штука просто рассеется? Ты хочешь, чтобы тебя запомнили, как женщину, заявившую, что небо упало на нас, пока мы спали? И которая в ответ на замечания, что все привычные нам созвездия до сих пор видны на своих прежних местах, продолжала настаивать, что это не более, чем мираж?

Фатима ощутила неизбежный укол обиды, но Салиф был прав в своем стремлении вернуть ее с небес на землю. — Первым делом я обсужу это с коллегами, — сказала она. — Может быть, Габриэлла сумеет найти в моей логике какой-нибудь изъян и доказать, что все это — просто бред сумасшедшего.

Салиф сделал шаг вперед и обнял ее. — Ты ведь знаешь, что я тебе верю, — сказал он. — Просто я не хочу видеть, как ты страдаешь.

— Знаю. — Фатима высвободилась из его объятий. — Нам лучше вернуться внутрь, пока мы оба не окоченели.

Когда Габриэлла начала слушать объяснения Фатимы, на ее лице расцвело выражение чистейшего восторга — к которому добавились нотки нетерпения, как только она, сложив все факты воедино, стала ждать, когда ее собеседница, наконец, закончит свой рассказ.

— Это полностью объясняет геометрию! — с восторгом заявила она. — При движении со скоростью света самой симметричной фигурой будет диск, который движется перпендикулярно самому себе; покоящейся системы отсчета, в которой он бы имел сферическую форму, просто не существует. И это объясняет, почему мы всегда видим его под углом в 90 градусов — он ведь не похож на фрисби или крышку канализационного люка, которые могут подлететь к нам ребром. Любой наблюдатель будет воспринимать его как диск, движущийся перпендикулярно самому себе со скоростью света.

Фатима ожидала несколько иной реакции, хотя возразить против доводом Габриэллы ей было нечего. — Тебя, похоже, не сильно беспокоит мысль, что мы могли…

— Уже оказаться на другой стороне? — Габриэлла пожала плечами. — Честно говоря, эта мысль еще со вчерашнего дня крутилась у меня где-то на подкорке, но я сомневалась, поверите ли вы в то, что мы могли просто не почувствовать перехода из-за слишком слабой кривизны.

— Понятно.

— Могу я помочь вам в работе над статьей? — умоляющим тоном спросила Габриэлла.

Фатима опешила. — Конечно. — Теперь на разгроме ее идей теперь можно было смело ставить крест; впрочем, если бы они засели за работу вместе и внимательно перепроверили все расчеты, то вполне могли найти слабое место теории, разобрав ее по кирпичикам.

К началу второй половины дня они закончили работу над первым черновиком статьи. Сама по себе геометрия была довольно простой, а имеющихся данных хватало, чтобы определить радиус Грани с точностью до нескольких процентов. Единственным источником неопределенности был прицельный параметр — расстояние между Землей и осью цилиндра, вдоль которого двигалась аномалия. Хотя без этой величины было невозможно спрогнозировать изменение видимой формы Грани в предстоящие несколько недель, они, по крайней мере, могли ограничить возможный вид последовательности эллипсов, которая должна была отразиться в результатах наблюдений после того, как их смещенный ракурс, наконец-то, станет играть весомую роль.

— Еще одна вычитка, и нам, наверное, стоит выложить статью в arXiv, — предложила Габриэлла.

— Давно ты спала? — спросила Фатима.

— Восемнадцать часов назад.

— Возможно, это стоит отложить до завтра.

Габриэлла пришла в ужас. — А если нас кто-нибудь опередит? Далеко не все пытаются загнать Грань в рамки стандартных моделей червоточин.

Фатима буквально разрывалась, но Габриэлла все-таки была права: та же самая догадка могла в любой момент прийти в голову кому-нибудь другому. Как бы они ни поступили, мысль о том, что планета могла сместиться в пространстве рано или поздно все равно бы проникла в публичный дискурс. Опубликовав статью раньше остальных, они с Габриэллой станут главными авторитетами в сюжете о Грани. При правильном выборе слов им, возможно, даже удастся смягчить общественный удар.