Мюррей Лейнстер - Удивительные истории

Повисшую тишину разорвал сдавленый полукрик-полустон:

— Mon dieu!

Казалось почти невероятным, что один человек может совершить так много чудес. А потом наступила мертвая тишина. Молчание не нарушалось, даже, когда изобретатель вновь привел их к пульту управления. Быстро навел он колоссальный телескоп на новую цель, где непреклонно блистала большая красная звезда. Таинственный луч, уничтожающий препятствие в атмосфере, сверкнул, устремившись в том же направлении.

Снова первые две вакуумные трубки наполнились сиянием. Опять странный луч метнулся с потолка? и на экране возник образ красной планеты, диаметром с бейсбольный мяч. Еще две трубки зажглись, и изображение в два раза увеличило свой размер. Теперь сложную сеть тонких линий каналов можно было отчетливо проследить на тусклой красноватой поверхности.

Зажглись еще две трубки, изображение приблизилось и стало подробнее. Вскоре оно заполняло весь экран. Теперь только участки поверхности были видны, и они росли, яснее и яснее в деталях. Марс стал виден так, как если бы они находились всего в пятистах милях от его поверхности!.. Медленно тонкие линии росли в ширину, пока только две из них, теперь широкие полосы охры двух футов в ширину, пересеклись в середине экрана, образовав большое круглое пятно. Центр этого места был густо усеян маленькими черными точками, которые резко блестели, отражая солнечные лучи.

Затем, без предупреждения, Факсуорти включил все трубки, за исключением двух. Мгновенно изображение на экране растворилось, и на его месте появилась чудесная сцена что один человек может совершить так много чудес, — большой город с высоты в десять тысяч футов.

Ученые смотрели на большие здания в тысячи футов в высоту, над которыми реяли огромные изящные воздушные корабли. И палубы были покрыты крошечными фигурками!

Последние две трубки ожили, и земляне увидели Марс с расстояния пятидесяти футов! Крошечные фигурки превратились в людей. Совершенных людей прекрасного телосложения, с мелкими, но правильными чертами лица. Они были одеты в облачения, напоминающие те, в которых были одеты легионы Цезаря много веков назад. Женщины также, изящные и прекрасно сложенные, были облачены в изысканные цветные платья, которые блестели в солнечном свете множеством цветов и оттенков.

Последние две трубки снова погасли, и изображение отступило, демонстрируя панораму города с высоты в десять тысяч футов.

Почти незаметными движениями руки Факсуорти разворачивал перед глазами землян панораму соседней планеты, от полюса до полюса.

Гору, на которой приютилась обсерватория, уже сотрясали удары бури, но ученые забыли о буйстве стихии. Сверкала молния, тысячей пушек грохотал гром, но вакуумная труба уходила в небеса, обеспечивая качество изображения, и ученые утратили всякий интерес к земным делам, захваченные тайнами чужого мира.

То огромные, красные, песчаные пустыни простирались по всему экрану, то водный канал перерезал экран синей чертой, то другой город замер, раскинувшись на пересечении двух каналов, и с расстояния тридцати трех миллионов миль они рассматривали поверхность планеты от скованного льдами севера до покрытого льдами юга. Неожиданно в поле их зрения промелькнула вершина столовой горы с загадочным огромным сооружением.

Умелой рукой Факсуорти вернул изображение обратно на центр экрана. Черное сооружение было огромным зданием, полностью охватывающим вершину горы и возвышающимся на пятьсот футов — почти точная копия здания, в котором они находились. И с ее вершины луч вакуумогенерации устремлялся в космос! Опять зажглись последние две трубки, и ученые увидели полированную чашу, огромное вогнутое зеркало двести футов в диаметре.

— Видите, — взволнованно продолжал ученый, — невидимые глаза всегда смотрят на нас из космоса, и они делают это на протяжении бесчисленных веков!

Затем буря сорвалась с цепи, обрушившись на обсерваторию со всей яростью. Молнии сверкали среди рушащихся с неба потоков, беспрерывно рокотал гром, дробясь эхом между скал.

Внезапно разряд слепящего света ударил с неба в купол башни. Адский жар расплавил металл, и луч, разрушающий материю, хлестнул по скалам. Со страшным грохотом, заглушающим грозу, тысячи тонн камня обрушились в бездну.

В наблюдательном зале изображение неожиданно исчезло с экрана, сменившись на вихрящийся зеленый хаос. Факсуорти издал ужасный крик.

— Луч! — с этими словами он прыгнул к дальнему концу пульта. Но было уже поздно!

Внезапно генератор луча окончательно накренился, обрушив на обсерваторию поток смертоносной энергии. С чудовищным грохотом обсерватория разваливалась, а затем луч уперся в порождавший его генератор и уничтожил его! Тогда наступила тьма.

И выше в диком неистовстве барабаны грома победным гимном грохотали над руинами, словно насмехаясь над дерзостью смертных, готовых вырвать у Природы ее самые сокровенные тайны.

Грин Пэйтон Вертенбэйкер

Перед вами великая трагическая история автора рассказов «Человек из атома», история о человеке, который приобрел бессмертие с точки зрения современников. А этот рассказ о мире, пережившем многие столетия, огромные перемены. А герой этой истории остается пережитком двадцатого столетия. Он оказывается в одиночестве среди странно изменившихся людей — продукта многих эпох эволюции. Да и климат к тому времени изменился. Мир начал замерзать. Нью-Йорк находится почти в арктической области, и Италия покрыта снегом круглый год. Несмотря на их огромное интеллектуальное развитие, должны погибнуть все люди. Один только наш герой может противостоять наступающему холоду. Он хотел обрести вечную жизнь, и он получил ее — вечная жизнь, холодного разума, без радости и печали. Что он делал все эти годы? И как он наслаждается ими? Прочитайте этот рассказ .

Хьюго Гернсбек

Так странно быть одному, и так холодно. Так странно быть последним человеком на Земле…

Снег тихо сыплется с неба, без паузы, в серых бесконечных сумерках. Я потерялся в этой призрачной белизне безликого размытого мира, и, несомненно, я самое одинокое существо во Вселенной. Сколько тысяч лет назад я знал истинную дружбу? Долгое время я был одинок, но вокруг были люди, существа из плоти и крови. Сейчас они ушли. Теперь нет даже звезд, чтобы составить мне компанию — они все потеряны в бесконечности снега и сумерек.

Если бы я только мог знать, как долго длится мое одиночное заключение на Земле. Разумеется, это не имеет никакого значения. Но, не смотря ни на что, некий инстинкт во мне непрерывно вопрошает: какой год? В каком году?