Федор Вениславский - Шахматная доска роботов

Мы стояли у обочины шоссе. Изредка мимо проезжали машины, освещая нас светом фар.

– Расскажи мне о Тиме Кенвуде, – моя просьба была не совсем законной, для такой информации существовала пресс-служба полиции, но там, где есть дружба – граница между дозволенным и запрещённым становилась очень тонкой и прозрачной, и её можно было пододвигать в нужную вам сторону.

– Ну и создал нам проблем этот робот. Конечно, спасибо ему большое, мы задержали этого ненормального. Представь себе, Томас, это действительно он. Серийный маньяк… Я думаю это ты уже узнал из пресс-отчёта. Но мы оказались в дурной ситуации – пока не можем посадить Тима, не можем начать суд по его многочисленным убийствам, потому что правосудие остановлено. Мы нашли все доказательства его виновности. Ранее он никогда не оставлял следов, а тут – при обыске его дома мы нашли фотографии. Представь себе, он всегда делал три снимка – первый, пока человек живой, до нападения. Всегда фотографировал скрытно, до того, как вступить в контакт с жертвой. Второй снимок – на каждом из них женщины и девушки сфотографированы обнажёнными, все в синяках и царапинах, плачущие, кричащие, страдающие. Третий снимок – после убийства. Безголовые трупы. Он эти фотографии коллекционировал. В этой коллекции был и один снимок – той студентки, в ночном клубе он запечатлел её до того, как подошёл знакомиться. Он собирался сделать очередное плановое убийство, но тогда ему помешали, и он попытался представить всё в таком свете, словно и не нападал на неё. Это дело и попало в суд, на котором его сдал робот. Но по этому делу полиция тогда не стала обыскивать его дом – всё выглядело как обычная мелкая ссора в ночном клубе между пьяной и подкатившим к ней кавалером. Но после суда и записи… Мы обыскали дом. Кроме снимков мы нашли шкатулку, в которой лежало по одной вещи каждой убитой. Он забирал их и коллекционировал. Этот псих – один из самых опасных маньяков страны за последние годы. И теперь мы не можем ничего с ним сделать. Ни посадить, ни не дай Бог отпустить. Если засадим, то защитники прав человека нас штурмом возьмут – обвинён незаконно, все процедуры нарушены, требования законов не учтены, законного суда по его преступлениям не было, а человека лишили права на защиту и устроили самосуд. А с другой стороны нас преследует остальная часть общества, которая требует немедленной расправы над убийцей, или чтобы мы посадили его в тюрьму, не дожидаясь суда. Как это так – он убил двадцать одного человека, а мы не можем его посадить. Некоторые люди боятся, что мы его отпустим. Но самое неприятное – с нами связываются родственники и друзья погибших. Ох, что они говорят и как тяжело им объяснять, что мы пока ничего не можем сделать с Кенвудом. Он псих, которому и смертной казни мало. Когда на протяжении этих четырех лет мы находили тела, они все были обезглавлены. Мы не смогли найти ни одной головы. Этот ублюдок не признается, что же он с ними делал, куда дел и зачем, самое главное. Я же могу понять всех этих родственников, которые нам звонят… Но что я могу сделать? Ты знаешь, что завтра у здания суда планируется митинг?

– Слышал, – кивнул я, а затем добавил, – могу я использовать эту информацию завтра в своей аргументации?

– Для этого нужно, чтобы она попала к тебе официально.

Я подошёл к машине, открыл дверь и достал из бардачка лист бумаги.

– Вот мой запрос.

– Отлично, тогда завтра с утра я приду на работу пораньше. Я приму твой запрос. Официальный ответ придёт до начала суда.

– Спасибо, мой друг.

Я видел, что Джеймс обеспокоен чем-то ещё.

– Тебя что-то волнует, о чём ты не сказал?

– Понимаешь… Четыре года, пока совершались убийства… Есть версия, не основная… Вернее – была версия, что убийца действовал не сам. А сейчас я всё больше о ней задумываюсь.

– У него был сообщник?

– Я не могу этого утверждать, но некоторые вещи косвенно указывали, что их двое. То, как жертву заманивали, расправлялись с ней. Кенвуд не создаёт впечатление человека, который мог самостоятельно столько времени водить полицию за нос, настолько умело совершая все свои злодеяния, идеально заметая следы. Но последнее покушение в ночном клубе он совершил в одиночку. И был пойман. Если учесть, что во всех остальных убийствах ему помогал сообщник и им удавалось скрываться, то когда Тим действовал один, его поймали.

– Вдруг его слили?

– Вот именно. Мне непонятна ещё одна вещь. Как снимок девушки, который он сделал в ночном клубе, до покушения, оказался в коллекции у него дома? Если он был задержан? Если только он за два часа, которые прошли между временем, когда он сделал фотографию, и когда подошёл к ней, он не мотнулся распечатать фото, отвезти его домой и вернуться обратно. Хотя хрен его знает, возможно он так и сделал, например, передумал нападать, а потом дома, решил довести дело до конца. Не знаю. У психов нет логики. В любом случае никаких следов сообщника мы не нашли.

– Стоит заметить, что и самого Тима вы нашли по счастливой случайности. Хотя всё может быть. Когда орудует серийный убийца, полиция в неведении и приходится прорабатывать все версии, чтобы максимально расширить поиск.

– Ещё одно. На некоторых снимках, которые были у него в коллекции, вторых снимках – когда жертва избита, но ещё жива, в кадре есть рука, в перчатке. Она держит жертву. Расстояние от объектива такое, что сфотографировать второй рукой, именно таким образом сфотографировать, очень сложно. Не могу сказать, что это невозможно, но чертовски сложно. Зачем так изворачиваться для снимка? Поменяй немного ракурс и не будет проблем.

– Ты думаешь, ему кто-то помогал фотографировать?

– Не знаю. Он мог прибегнуть к помощи некоторых приспособлений для съемки. Но всё равно ракурс выглядит странным. Хотя вполне возможным.

– Теперь Кенвуд пойман. Дальше распутывать клубок будет легче. Я уверен, ты в итоге разберешься в чем собственно всё дело состоит.

Проехал грузовик, заглушая дальнейшие слова.

Мы постояли какое-то время в молчании, после чего я сказал:

– Хочешь посмеяться – Дэв Куман, Заместитель Главы Ассоциации, думал, что ему удастся убедить меня проиграть дело.

– Все преследуют только свои интересы, – Джеймс вздохнул.

– Тем более среди адвокатов-людей.

Мне оставалось всего несколько часов для сна, и я был намерен воспользоваться какой-никакой, но возможностью отдохнуть, хотя бы немного. Вопреки моим ожиданием, я не отрубился как только моя голова коснулась подушки. Слишком много событий за один день. Честно говоря, я уже и отвык от такого, хотя получал неимоверное удовольствие вновь оказаться втянутым в пучину судебного разбирательства, которое ещё даже не началось, но механизм работы в нём уже был запущен мною и разгонялся всё больше и больше на протяжении всего дня.