Федор Вениславский - Шахматная доска роботов

Я встал с кровати, зашёл на кухню, открыл дверцы мини-бара, достал бутылку медового виски и налил себе в стакан. Раскачал его в руке. Напиток оставлял маслянистые потёки на гранях, колыхаясь внутри стакана. Я сделал глоток.

Интересно, где сейчас Она? Я сделал ещё один глоток. Мы не общались уже долгое время, и я даже не знал, что с Ней, чем Она занимается, сама ли Она спит в этот поздний час в постели или с кем-то её делит. Давно этих мыслей не было у меня в голове. А ещё давнее только они у меня в голове и были. Глоток. Должно быть Она узнала из новостей, что я буду вести это дело.

– Томас, – громко сказал я вслух, и мой голос разрезал тишину пустой квартиры, – никому ничего не доказывай. Только себе. Иди к своей цели. Не упусти своего шанса. И главное. Никому. Ничего. Не доказывай.

Я прислушался к своим собственным словам и уважительно кивнул, словно этот парень знал о чём говорил. Ещё одним глотком я опустошил стакан и поставил его на стол. С каждой минутой на кухне я терял драгоценные минуты сна. Я мотнул головой, усмехнулся, прошёл к своей кровати и заснул.

– С вами корреспондент Сэм Тоддс, специально для экстренного выпуска теленовостей, я веду трансляцию под зданием суда, где через двадцать минут должен начаться наиболее громкий и важный процесс за последнее десятилетие.

Ведущий говорил на громких тонах, перекрикивая шум толпы, которая оцеплённая полицией, заполнила практически всё пространство улицы до подхода к суду. Люди всех возрастов и профессий, стояли и скандировали различные лозунги, согласно своим убеждениям. Транспаранты, сотни плакатов и табличек, крики и сотрясающие воздух кулаки, – создавалось впечатление хаоса.

Камера переключилась на вид сверху. Съемку вели с борта вертолёта, который кружил в небе над судом. Количество людей не поддавалось подсчёту – десятки тысяч человек. А то и более. Отсюда это было ещё лучше видно.

Камера вновь переключилась на Сэма Тоддса. Держась рукой наушника, а другой, сжимая микрофон, он продолжил:

– Сегодня здесь собрались сторонники самых противоположных взглядов, с разных сторон доносятся противоречивые друг другу требования. Люди со многих городов страны приехали сюда, чтобы выразить свою гражданскую позицию.

Корреспондент махнул рукой оператору, призывая следовать за ним, и подошёл к линии ограждений, за которой полная женщина в очках и с кудрявыми волосами, попав в телеобъектив, перестала кричать.

– Скажите, пожалуйста, почему вы здесь? – задал вопрос Сэм и поднёс микрофон к женщине.

– Знаете, я хочу, чтобы этот робот не сел за решетку, понимаете, он сделал доброе дело, на руках того убийцы кровь стольких людей, если бы не робот, он дальше бы убивал и каждой женщине стоило бояться за свою жизнь, а он остановил это! Он…

– Спасибо большое! – Сэм пошёл дальше вдоль ограждения, а люди, мимо которых он проходил, что-то кричали в камеру, но из-за того, что делали это одновременно, ничего было не разобрать, кроме отдельных обрывков фраз.

Корреспондент остановился у старого дедушки, который прищуривался и облизывал губы.

– Каковы ваши требования?

– Я хочу, чтобы этих треклятых роботов убрали подальше, чтоб навсегда от них избавиться, они лишь портят нашу жизнь, как можно им верить? Скоро они поработят нас, если их не остановить…

Телекамера поплыла дальше. Молодой парень, стараясь попасть в объектив, перевалился за ограждение половиной туловища и затараторил:

– Я люблю роботов, я их обожаю, я их фанат! Слава роботам!

Следующая остановка у мужчины в деловом костюме:

– Почему вы пришли сегодня сюда?

– Потому что я теперь не чувствую, что система правосудия меня защищает. Со вчерашнего дня каждый оказался вне зоны безопасности, нет никаких гарантий соблюдения прав человека в суде, а фундаментальное право каждого на защиту так вообще растоптано и нивелировано!

Далее остановилась камера на маленькой девочке, сидевшей на руках у отца, который улыбаясь, смотрел то на дочь, то в объектив. В миниатюрном кулачке был зажат флаг страны:

– Милая, как ты относишься к роботам?

Она начала говорить с большим волнением, тщательно проговаривая каждое слово:

– Роботы – это хорошо. Когда другие плохие дяди нечестно обвиняли моего папу – робот ему помог и доказал, что папа – хороший. Теперь папа со мной и с мамой. Если бы робот папе не помог, мы остались бы с мамой одни. Я, когда вырасту, буду помогать делать хороших роботов!

Стоящая рядом женщина, выпучив глаза, как рыба во время нереста, заорала в камеру низким басом:

– Я хочу выйти замуж за робота!

Далее Сэм направился к юной девушке, которая с безразличным взглядом смотрела куда-то перед собой, а когда увидела, что телеобъектив направлен на неё, встрепенулась.

– Что вы здесь делаете? – задал вопрос Сэм, поднеся к девушке микрофон.

Та замялась на несколько секунд, её взгляд стал колючим, как сорванная роза, и перед тем, как ответить, она вздохнула:

– Моего брата посадили в тюрьму схожим образом, с нарушением процедур, и дело не пересмотрели. В тюрьме он покончил жизнь самоубийством. Да, он не был хорошим человеком, но заслуживал честного суда. Все мы этого заслуживаем.

Далее на тот же вопрос отвечал мужчина лет пятидесяти, в джинсах и белой футболке без надписей:

– Да пришёл посмотреть на всё это. Никакого отношения я не выражаю. Просто любопытно, то что происходит в суде – то же и на улице вокруг, вон как люди себя ведут, орут, безумствуют, точно, что животные, и они говорят о каких-то высоких вещах и идеалах. Мы получили таких роботов, каких заслуживаем.

Ограждения уходили в стороны, создавая разрыв в толпе по обе стороны, чтобы создать проход от дороги к суду. В этот момент подъехало несколько автомашин. Из них вышли люди, а с людьми вышел и робот. Все они направились ко входу.

– Внимание, появился сам подсудимый, робот-адвокат Триал Кей Ю!

Журналисты бросились к ним, но Сэм Тоддс был первым, на ходу подставляя микрофон к роботу, едва не ударяя им по механической голове:

– Чего вы ждёте от сегодняшнего процесса?

Триал слегка повернул голову и ответил:

– Чтобы никто не пострадал и не пострадает из-за моего решения.

– Отойдите, пожалуйста, мой подзащитный больше не будет давать комментариев, – сказав это, я аккуратно, но с силой, отодвинул журналиста рукой.

Толпа словно взбесилась, когда мы появились. Люди орали, кричали, смеялись, требовали, умоляли, просили, угрожали – и всё это в одном едином потоке голосов. В нашу сторону что-то полетело, и об голову Триала разбился помидор. Полиция по бокам стояла плотными рядами, не давая никому прорваться. Миновав этот своеобразный коридор, мы зашли в суд. Двери за нами закрылись, и все звуки мира вмиг стали значительно тише. Я подал роботу свой платок, и он вытер брызги и остатки от пущенного кем-то овоща.