Валерий Сабитов - Явь мира Тантры

Через раскрытые три окна в гостиную мягкими волнами проникает воздух, насыщенный свежестью горного озера. Оно рядом, дом возвели на берегу. Увлечённый совпадением прошлого и настоящего, Нур-Валерий не обратил на озеро особого внимания. Но вот и неожиданные отличия. Стены гостиной не в обоях, а расписаны стилизованными картинами, в окаймлении сложных орнаментов-окантовок.

Интерьер отражается в гранях потерявшего округлость Лампы-Артефакта. Установили его на тумбочке меж окнами, выходящими на улицу, к рябине и боярышнику. Интересные отражения — меняющиеся сами по себе. На ближней грани попеременно показываются лица сидящих за столом. Нур присмотрелся. Да, чётко, во всех деталях. Кроме одного, псевдо-Ефремова. Итак, подобие Лампы не воспринимает бездушную конструкцию фаэтов.

Но — что это? Точнее — кто?

Следом за отражением, — нет, живым портретом, — Азхары должен бы следовать он, Нур, сидящий рядом. Но на короткое мгновение, позволяющее увидеть-распознать, проявилось лицо человека, отсутствующего не только в этом доме. Ахияр! Лицо более молодое, чем на Базе «Чандра». И — показалось? — готовое вот-вот улыбнуться, с пониманием в глазах, видящих всех в этой комнате.

Эх, нет рядом Сандра!

Очень уютно в новом доме. Только вот присутствие сразу двух Ефремовых делает картину чаепития ирреальной, неестественной. Потому и голоса звучат для Нура замедленно и приглушенно. Нет, это скорее потому, что ассоциации с земной Империей продолжаются, наслаиваясь на действительность, отделяя его от других.

Но разве какой-то один из двух миров более реален, чем другой?

Чай отменно вкусен. А уж конфеты, — один из двух Ефремовых от них глаз не отрывает. Сразу ясно, кто настоящий «Рус Иван». К тому же хозяина с хозяйкой окутывает некая аура, существующая где-то на грани зрения. Лёгкий, светлый туман, который только что рассеялся, оставив ореол ярких, почти невидимых частиц.

Кея, сидящая рядом с псевдо-Ефремовым, не выдержала. Не девичьи уже, созревшие женские чувства, преодолели порог разума. Звонко ударила чашечка о блюдце, зазвенела металлом ложечка. Лицо Кеи сменило апельсиновый цвет на фиолетовый. И, не сдерживая раздражения, она громко сказала:

— Хорошая хозяйка заботится не только о том, чтобы чай был горячим. Но и чтобы лепёшки не были холодными. Они не вчерашние?

Елена подняла взгляд на Ефремова. Он опустил ладонь на её руку, замершую на краю стола. И спокойно произнёс:

— Кея права. Но вина в том моя. Сегодня я ответственен за стол. Мы чередуем домашние обязанности между собой.

Елена чуть качнула головой. Бесцветная дымка сгустилась над её волосами.

— О, я тоже виновата. Прости меня, Кея. Я на минутку вас оставлю. Исправлю наши…

Кея, осознав неправомерную силу своего выпада, опустила голову. И Нур решил снять вопрос, для неё болезненный, раз и навсегда.

— Иван Антонович, а как в Долине с союзами, то есть с браками? Вас с Еленой признали?

Ефремов, бросив сочувственный взгляд на Кею и благодарный на Нура, ответил:

— Наш Совет приступил к работе. Одно из первых правил, установленных им, — женитьба разрешается тем, кто овладел определённой, минимальной суммой знаний. Мы с Еленой выдержали экзамен успешно.

Демьян рассмеялся и сказал:

— Ого! Ты действуешь как первый император фарраров. Разумно, я считаю. Невежество не может иметь превентивного права…

Ефремов не дослушал его:

— На Анахате, за горами, любовь — проза. Ремесло! Развлечение для тела, скреплённое волей королевы, замкнутое в сословиях. Чистая биология. Даже животные так не делают. Нехорошо обстоит дело и на Земле. А после меня, как я узнал, ещё хуже. Земляне подражают актёрам, певцам, шоуменам. А у тех всё фальшивое, безнравственное, беспредельное. Морали нет, всё позволено. Воздвиглась новая религия — поклонение полуживым образам, рядом с мёртвыми дощечками и мощами. Люди Долины Асли знают и об этом…

Нур решил процитировать слова из романа «Час Быка»:

— «…любовь у нас только в совместном пути. Иначе это лишь физическая страсть, которая реализуется и проходит, исполнив своё назначение».

Иван Антонович остановил взгляд на Азхаре, аура которой из-за возникшего за столом напряжения расширилась и яркостью превзошла ауру Нура. И она, улыбнувшись Ефремову так, что он покраснел, добавила:

— А у вас, в новом мире, всех согреет «священный огонь любви».

Ефремов совсем размяк. Он никак не ожидал, что Азхара, женщина из высшего, недосягаемого мира, равного мирам полубогов, помнит строки из его книг. Справившись с волнением, он сказал:

— Мы постараемся. Чтобы не повторить ошибку Гайяны, не допустить формирования довлеющего Поля на месте свергнутого Дворца. А Ноосферу Гайяны придётся преобразовать. Насытить её светлыми, чистыми мыслями, образами… Образами людей-примеров, сказками для детей. Волшебными, добрыми, сильными историями. Чтобы сменить царящее там однообразие спектром чувств и мнений во всем вопросам. Приоритеты переменить. Вёльв найдёт способ воздействия на Поле.

Кея, сопровождая виноватым взглядом Елену, входящую в гостиную с подносом дымящихся лепёшек, сказал:

— Ой, как вкусно пахнет! Спасибо, Елена. Я неправа, и так больше не буду поступать. Я уже не Кея, а Самайра. И обязана всё понимать.

И, сделав паузу, посмотрев на отразившую её лицо грань Лампы, сказала более мягко:

— Но для Нура и Азхары я по-прежнему Кея. Если они согласны.

Азхара прижала её к себе. А Нур подумал: «Всё! Она исключила Ефремова из своего ближнего круга. Чисто женское решение. Видно, общее во всех человеческих мирах».

А Кея-Самайра, чуть подумав, решила продолжить мысль Ефремова:

— Из моей Сказки на Иле-Аджале… Оттуда мы сможем помочь и папе Вёльву, и здесь, в Долине Асли…

Эрланг не всё понял из сказанного и происходящего. И попросил мысленно Нура посвятить в неизвестные детали. История девичьей привязанности Кеи его развеселила. Пришлось также передать без подробностей историю личного дела Ефремова на Земле. О Елене Доментьевне, почти точной внешней копией которой явилась Елена из Долины. О Таисии, которой посвятил книгу. О том, что Ефремов как бы забыл о первой жене. Но только «как бы». Сейчас, в случае с лепёшками, та Елена так бы себя не повела. А прикурила бы папиросу и заговорила как ни в чём ни бывало о какой-нибудь научной проблеме. Эта Елена поступила как Таисия.

Приняв информацию, Эрланг внимательно посмотрел на «Таисию», очаровательно раскрасневшуюся от кухонного печного жара и согласился с Нуром.

А Ефремов, в свою очередь, так же внимательно посмотрел на Эрланга, затем на Нура. Похоже, он догадался. Или даже «вошёл» частично в мысленный диалог. И потому перевёл разговор на другую тему.