Валерий Сабитов - Явь мира Тантры

А тема та на самом деле наиболевая. И как решать её, неизвестно.

Общее стремление, как во Дворце, так и на планете, включая Долину — к магии. Привыкли. Да, работать в поте лица своего никому не хочется… А Ефремов колеблется. То есть не знает с убеждённостью, какую позицию выбрать.

— Что делать с магией, экипаж? Отменить нельзя оставить? Где запятая?

— Иван, ответ твой будет зависеть от того, какова твоя вера. Почему? Айлы различают две степени веры. Первая — не хочу, потому что нельзя. Вторая — нельзя, потому что не хочу. Вспомни мир Торманс. «Мораль в зависимости от обстоятельств диктуется свыше». В вашем случае королевой определяется. И тем, кто за ней. Над ней. Но ведь моральные императивы рождаются духовными устоями. А они скрыты в подсознании. Или сверхсознании. Кто как понимает. То есть в сердце, а не в голове. Ты меня понимаешь?

Ефремов выслушал Нура и принялся разглаживать морщину на лбу. Задумались все, кроме квази-Ефремова — тот сидит в полном спокойствии, разглядывая картины на стене.

— Магия, то есть использование всяческих мантр и ритуалов для достижения своих практических целей — антивера, — продолжил Нур, — Эта возможность дана, чтобы у нас имелась возможность выбора. Материальный мир осваивается двумя путями. Один разрешённый. Другой запрещённый, уводящий в сторону от духа.

Нур вспомнил: удалось открыть истинное имя королевы: не Синхия, а Музайра. Можно оценивать как козырь в руках Ефремова, который можно ввести в игру в трудную минуту. Но верно ли это? И сказал:

— Возможно ли со злом бороться посредством подобного зла? Даже победа в такой борьбе обернётся поражением. Миром правит один Закон. А не два или больше. Вспомни: маги Востока склонились перед Мессией, то есть перед Законом. Следи за Шойлем, Иван Антонович. Чтобы не заложить основы отклонений и раскола. Если он брат тому Шойлю — лучше уничтожь его.

Ефремов вздохнул. И, отведя взгляд в сторону, негромко сказал:

— Чёрные дыры, обеспечивающие действие «кротовых нор», Фиргун отменил. Но ведь на Анахате имеются искусственные коридоры. Я думаю: какой-нибудь из них не ведёт ли на Землю?

— Иван! — забеспокоился Нур, — Ты не очень…

Ефремов поднял взгляд, неожиданно затуманенный.

— Да я так, чисто умозрительно…

Нур видит: Ефремов пока не всё понимает и принимает. Но поймёт, сам доберётся до сути. Но ещё менее соображает в идеологии восприятия мира Эрвин. И почти совсем ничего — будущие «соплеменники» Ефремова. Как облегчить, сократить им путь осознания? За Елену не стоит беспокоиться — она пойдёт за Ефремовым. А за ней — какая-то часть оппозиции. Камешек брошен… Можно ли надеяться, что тяга к правде охватит эту часть людей Анахаты? И Нур уцепился за мысль, только что всплывшую из глубин того же неизведанного и айлами подсознания:

— Имею предложение. Почему бы Ивану Антоновичу не поговорить со своей копией? Живому и разумному со своим обособившимся отражением. Эрланг, ты не против?

— Вреда не будет, — ответил Эрланг, — И мне полезно. Ведь предстоит создать копии всего экипажа. Королева М… — Синхия, — не будет разочарована.

— Но как мне его называть? — растерянно спросил Ефремов.

Нуру ясно: Ивана напугал риск открыть в себе через двойника то, что он скрывает от самого себя. Словно в нём остались какие-то тайны от ближнего круга, который только-только сложился. От Гизель-Елены…

— Всё потаённое, сокрытое в сердце твоём — в нём отсутствует. Голый разум, наполненный твоими знаниями, навыками, умениями, привычками… И не более того. Он — не ты. Но определить разницу сможешь только сам. Или тот, кто знает тебя сердцем. Елена вас не перепутает.

— И я не перепутаю! — воскликнула Кея.

Но сказала без прежнего пыла. Азхара с облегчением вздохнула и погладила Кею по плечу. Елена посмотрела на Ефремова преданным взглядом, он с облегчением сказал:

— Ну, если так… Попробую. Он гулял независимо от меня две недели. Что-то новое узнаю.

И, обратив решительный взгляд на копию, сказал:

— Поговорим, Иван Антипыч? О том, о сём. Не стесняясь, что думаем.

Двойник улыбнулся совсем по-ефремовски, светло и чуть иронично. Чем смутил Демьяна до кашля. Ефремов спросил:

— Как ты, зеркало разума, устроил бы политическую систему общества в результате победы оппозиции?

Тот погладил лоб ладонью и убеждённо заявил:

— На Анахате жёсткая женская однопартийная система. Без выборов, с церемониалом непременного одобрения. Критика официально приветствуется, но её нет. С партиями, — одна или их несколько, — одна морока! Но без них будет ещё худший бардак.

«Надо же! Да, внешне не отличить. Как органично звучат родные ефремовские слова. Тот же «бардак»!»

— Нужна организация, которая заменит партию, но не будет ей подобна. Легко образовать общественное движение, формирующее орган, контролирующий администрацию. Всю бюрократию! В таком случае возможно построение справедливого общества.

Ефремов критически улыбнулся и спросил:

— Предлагаешь строить коммунизм без коммунистов?

«Зеркало разума» ответило немедленно:

— Почему бы и нет? Какая-то программа нужна. Партийные программы имеют плюсы. Но не детальная нам нужна, не по срокам, а мобильная. Будет достаточно определить конечное, небольшое число основополагающих принципов. Понятийное ядро.

Ефремов бросил удивлённый взгляд на Нура и сказал:

— Неплохой аксиоматический метод. Та же идеология, но не делящая народ на классы и несовместимые сословия. А почему бы и нет? Не исключаю, и я пришёл бы к таким выводам.

Он снова посмотрел на Нура. А ведь на самом деле — получается полезный диалог. Побеседовать с самим собой не всегда вредно. В данном случае беседа не проявление психического заболевания. И Нур передал Эрлангу:

«А ведь получится! Двойник Ефремова справится и с семерыми нашими подобиями. Если «мы» отклонимся. Надо только заложить в них приоритет его мнения».

Эрланг согласился. Ефремов продолжил беседу. Увлечённый ею экипаж забыл о чае с лепёшками, конфетах, не смотрел на переменчивые отражения самих себя на гранях Артефакта.

— А ведь предстоит также определить направление развития. Что предпочесть? Путь фаэтов, земной, гайянский? Опыт Анахаты отбрасываем, с магией расстаёмся. Есть ещё пример Илы-Аджалы. Конечно, возможны варианты кроме известных. Как думаешь, Иван Антипыч?

Тот ответил снова без паузы:

— Иван Антипыч думает так же, как Иван Антонович, — он наморщил лоб, выделив поперечную складку; и это выглядело совсем не имитацией, а собственным, родным движением, — Ты, брат, о научно-техническом прогрессе, естественно. По итогу неизбежно оказывается, что весь этот научно-технический прогресс никому не нужен. Разве что утяжеляет жизнь и уводит судьбу в сторону. Личность-то внутри такого прогресса деградирует. Но мы ведь не айлы! Если уж вовлеклись в процесс, то выжмем из него все плюсы, и затем откажемся от этого пути. Условия для раскрытия внутреннего человеческого потенциала не исчезнут?