Валерий Сабитов - Явь мира Тантры

Азхара понимает больших других. С Эрлангом предстоит отдельный разговор. Леда возьмёт суть от него. Демьян будет допрашивать, пока не прояснит. Как быть с Кеей? Ведь требуется её осознанная включённость в общую цель.

Вот, Демьян уже начал…

— Надо быть осторожным со словами? Всё заносится в Большую Книгу? Мы заглянули в Контекст Нура. А если бы попали в мой — все страницы сплошь красные, так я считаю.

Эрвин не обратил внимания на беспокойство Демьяна:

— Итак, мы ввязались в большую игру. Будем после всего писать книги преданий, легенд, повестей и романов.

То ли «Парусу» не понравились слова человека в пилотском кресле, то ли… Освещение ослабло, вместе с ним упало настроение. И Нур сказал Эрвину:

— Есть вещи, важные только для тебя. Самое время поделиться. Не спрашивай, почему именно сейчас. Скоро узнаешь сам.

Эрвин пожал плечами. И всё. Эрланг нахмурился, лицо его словно окаменело. Но спросил сразу, без колебаний:

— Касается судьбы фаэтов? Связано с предложением Эрвина?

— Верно, — ответил Нур, — Большая Книга, связь с Ефремовым… Мне пришло ещё одно послание. Твоя догадка… Можешь считать, так оно и было. А для нас сегодняшних — будет. Фаэты и есть працивилизация Земли. И Системы. Самое-самое начало разума.

— И мне предстоит? Последнее Возрождение, которое станет первым? Кольцо времён? Но ты не ответишь, понимаю…

Нур улыбнулся ему. А сказал для всех:

— Но что касается многовариантности земной… Луна пока единственная. А ты, вождь, заложишь в ткань бытия запрет на сочинение моделей планеты. И мы, вернувшись из этой экскурсии в Туманность, увидим результат.

— Результат ещё не свершённого? — впервые открыто удивился Эрланг, — Нур, ты и меня поражаешь. Сколько ошибок фаэтов нам предстоит устранить?

— Они неустранимы. Уберёшь одну — явится худшая. Но модели — из отдельного ряда. Вы этими попытками перешли пределы допустимого. Правда, шанс остаётся…

— Если это были мы… И мы уничтожили тот Галактолёт… Следов ведь нет, не осталось. Те же лианоподы земные, концентраторы тонкой энергии. Явно внутрикварковые процессы. Не слишком ли?

— Разберётесь по ходу в деталях, — сказал Нур, — Основное я сказал. А ты услышал.

Эрланг хотел что-то сказать, но общее удивленное восклицание остановило.

Удивиться было чему. Плато на планете вечной ночи засияло. Над спиралодиском развернулось огромное радужное полукольцо. Галактолёт отсвечивал яркой зеленью, но недолго. Мрак неба над радужным полукольцом просветлел, и в нём проявилась узнаваемая галактическая спираль. Туманность Андромеды!

Металлическое тело галактолёта заволновалось, словно металл размяк и превратился в мягкую глину. Корпус обрёл прозрачность, и люди из «Паруса» заметили в рубке под куполом известное уже существо с тремя рогами и тремя красными глазами.

Разделенные множеством парсеков миры сблизились и некая могучая сила перемещала тысячетонную громаду туда, где она понадобилась.

Действующая Драконова жила!

Опомнившись от шока, Демьян закричал:

— Эрвин! Заводи колымагу! Пора бежать! Как бы нас не засосало с драконовой кровью в ту Туманность!

Эрвин ответил предельно растерянно:

— А мы уже в пути. Но «Парусом» не я управляю!

Демьян огляделся и прошептал:

— А где Нур? Я не вижу Нура!

И тут голос Капитана разнёсся по вимане так, как когда-то звучал голос Ананды:

— Экипаж! Вы в растерянности? Но у вас есть Капитан! Капитан Эрвин, почему в экипаже нештатное волнение? Прими меры.

Азхара сидит на металлополу рубки, закрыв лицо руками и чуть покачиваясь. Эрланг, следом за ней, понимает, что произошло. И, подойдя к Азхаре, садится напротив и опускает обе руки ей на плечи…

«Ведь кукольное представление не слишком удивит того, кто, заглянув за занавеску, увидит руки и нитки, которыми приводятся в движение куклы. Относительно же величия можно сказать следующее. Привыкнувший к грандиозным сражениям и победам в Азии, Александр Македонский, изредка получая сообщения из Греции о каких-то походах и столкновениях, которые по большей части предпринимались из-за какого-нибудь моста или маленькой крепости или в лучшем случае ради завоевания какого-нибудь города, обычно говорил: «Мне кажется, что мне пришло известие о битве лягушек и мышей, о которой пишет Гомер». Точно так же, конечно, и тому, кто видит перед собой все многообразие явлений и вещей, все здание Вселенной, земной шар вместе с живущими на нем людьми (мы не говорим о божественности души) покажется ничуть не больше муравьиной кучи, где одни спешат с зернышками, другие — со своими яйцами, третьи — безо всякой ноши, но все суетятся и ползают беспрерывно то туда, то сюда вокруг маленькой груды мусора».

Только айлы способны подняться над муравьиной кучей…

— Я — это Ты. Ты — это Я…