Валерий Сабитов - Явь мира Тантры

На Дахмау ведёт другая дверь, серая и не светящаяся. Какая путаница среди миров, которых и не сосчитать! Решение принято, отчего же общая растерянность перед входом-выходом?

Демьян завидует Ефремову, остающемуся на обжитой твердой земле. Пусть и не на Земле. Но всё же…

«В чём твоя сила, Нур?» — прозвучал через Вселенную вопрос.

И в который раз он затруднился с ответом.

«О, Роух! Ты предложил всем вернуться туда, куда они хотят. В любое место и время. Но тайное желание всех — Ард Ману. Что же мешает этому желанию? Какой-то искусственный долг перед прежним миром. В котором они никому не нужны. Ефремов — самое сложное для меня. Но он сам решил. Соединил земную мечту о семье с Предназначением. Как получится?».

Ефремов нашёл возможность попрощаться с Нуром наедине.

— Я благодарен тебе, светлый айл… Через тебя пришла ко мне возможность нового выбора. Надеюсь, в этой жизни я буду правее.

Глаза его повлажнели. Он протянул руку, коснулся радужной ауры у плеча Нура. И, легко улыбнувшись сквозь слёзы, сказал:

— Уверен, книга о нашем путешествии будет написана. И я знаю, кто это сделает. Или сделал…

Нур, позволив проявиться в себе земному началу, удивился прозорливости друга. Но рано признаваться. Слова воплощаются. А написанные — внедряются. И сказал не как айл, а как землянин:

— Я понял, Иван… Но у меня нет знания об этом. И в Ананде не было той книги.

Ефремов улыбнулся с хитринкой, что позволял себе редко:

— О, Роух может такое, что и не приснится никому. Даже айлам. А в его библиотеке есть тайное хранилище. Там и сокрытое прошлое, и свершившееся настоящее…

Плато ничуть не изменилось. Та же непроницаемая дикая ночь. Зрение гайян мало что прибавляет. И спрятанные в напряженной тьме человеческие кости, и обездвиженные пустые звездолёты.

— Удачно попали, — с деланым оптимизмом сказал Эрвин, — Ни шторма, ни крестов поблизости.

«А крестов и не будет. Как и медуз, — подумал Нур, осматривая ближние окрестности в жидком свете налобного фонаря, — Они реакция Дахмау на Ефремова. Чьи образы и в какой жуткой форме будут воспроизведены на этот раз?».

— Дважды удачно, — продолжил слова Эрвина Демьян, — «Звёздный Парус» в десятке шагов.

Вход в виману свободен от зарослей. «Результат прежних трудов прежде всего Ивана Антоновича. Словно вчера было. Чрезвычайно интересно, как это выглядит с иного горизонта зрения, внешнего? Но не надо спешить. Каждый выполнит свою задачу, а там… Вначале сложим ненужные припасы в дальнем углу «Паруса».

Мешками и рюкзаками с провизией занялся Демьян. Дамы взялись за изучение кухонного отсека. Эрвин и Эрланг погрузились в систему управления виманой. Нур бродил по кораблю, заблокировав сознание от всех и стараясь избежать проникающего взгляда Азхары. Она предчувствует, но не понимает пока. Не воспринимает. Знать ей до свершения нельзя.

Ночь прошла без сна.

— Крепко строили предки, — с восхищением объявил Эрвин, — Корабль к старту готов! Но я не знаю, хватит ли нам запасов продовольствия и воды. И будет ли возможность пополнить их в пути.

«Корабль»! — слово ударило Нура в солнечное сплетение, даже дыхание перехватило.

— А всё будет чудесно! — уверенно заявила Кея, вертя в руках непонятное приспособление из кухонного набора.

Демьян, закончив работу над продскладом, посмотрел на Нура с подозрением и сказал:

— Да вся наша жизнь — сказочная игра. Цепь чудес. Череда исполняемых желаний. Оторвёмся от Туманности и убедимся. В очередной раз.

Эрвин и Эрланг разом обратили взгляды на Нура. И холодные, рациональные фаэты рассчитывают на содействие чуда, понял он. Несмотря на уверенность в древней земной технике. В душе они желают, чтобы главную ответственность за успех предстоящего приключения взял на себя айл Нур. Некуда бежать айлу Нуру от предопределённой ответственности! Не пройдёт мимо чаша сия!

Экипаж расположился в рубке. Эрвин в кресле пилота действовал необъяснимо. Народ, и без того растерянный от неопределённости предстоящего, наблюдал за ним с непониманием и опаской. Да и сам он действовал с не присущей фаэтам эмоциональностью.

«Пусть каждый приступит к своей задаче… Раньше я не могу. Потому что раньше — слишком просто».

Экипаж молчал. А Эрвин, выбрав из набора посуды для пилотов бронзовый на вид кубок, наполнил его водой. И, показав всем заранее приготовленный камешек, бросил его в кубок. Раздался звук бульканья, странно отрезонировавший гулким эхом.

— Что ты делаешь? Что это значит? — насторожённо спросил Демьян.

— Древний ритуал, — ответил Эрвин, горящими солнечным огнём глазами смотря куда-то в известное только ему пространство, — Его применяли фаэты и люди, путешествующие в виманах. Он нашёл отражение и в восточной поэзии землян. Камень брошенный в кубок на исходе ночи, обозначает начало активных действий. Скатерти сворачиваются, караван покидает оазис.

Он потянулся рукой к рукоятке включения стартового двигателя, но замер. По рубке прокатился звон, сходный со звуком литавр. Затем на передней плоскости рубки вспыхнуло трёхмерное изображение трёх звёзд и прозвучал незнакомый никому твёрдый голос:

— Фаэты мечтают о другой Цитадели. Слово, сокрушённое практикой… Бастион! — знак активной защиты! Но не укрытие от угрозы, не подвал для трусливых крыс. А, может быть, еще и место для хранения наивысших достижений вашей культуры. И учебный центр…

Звёзды на видео мигнули, по рубке прошла сиреневая волна света. И возникла новая картинка, тоже знакомая, со звездой в центре. Альфа Эридана…

— Ахир-ан-нахр… Конец реки… Уберите острые углы из своего колючего самосознания. Голубая, очень яркая и приятная звезда. А рядом — посмотрите! — яркая зелёная. Ещё приятней. Не так разве, Нур? Ты уже не Капитан? Почему фаэт в кресле? Ты сделал выбор?

Фиргун! Нур от радости расплылся в улыбке. Чакравартин не предполагал. Он знал! Это не прямая передача. Запись. Ответить не получится.

И вот, перед глазами развернулась панорама планеты, распростёртой кольцом вокруг зелёной звезды. Кольцо, украшенное реками, лесами, горами и морями…

Ещё удар литаврами, и кольцо свернулось в шар, подобный земному. Высокие горы, окутанные во все мыслимые оттенки зелёного. Чёрно-зелёные тени глубоких ущелий и крутых склонов, голубовато-зелёные и лиловато-зелёные освещённые скалы и долины, аквамариновые снега на вершинах и плоскогорьях, жёлто-зелёные, выжженные горячим светилом участки… Малахитовые речки бежали вниз, к невидимым за хребтами озёрам и морям.

Покрытая круглыми холмами равнина до края моря — словно блестящий лист зелёного железа.