Валерий Сабитов - Миражи мира Яви

«А ведь ему ещё неизвестно, что ведический пласт знания полной мерой присутствует на Земле фаэтов».

В свечении саркофага Нур отметил малозаметное колебание. Словно упал невидимый камешек, и пошли от него потемневшие золотые волны. Ефремов этого не заметил, но от восхищения женской красотой отвлекла Лампа. Она уменьшилась, и белобородый Фиргун предстал совсем миниатюрным старцем. Иван Антонович громадной фигурой навис над ней и, в смятении не сдерживая мощи густого глуховатого баритона, заикаясь на каждом согласном звуке, спросил:

— Лампа Аладдина? Ты джинн?

Фиргун отвечал нарочито серьёзно:

— А, Рус Иван явился. Привет! Салям! Освоился? Тогда поговорим. Я не джинн, не шути так грозно. А ты кто такой? Из рождённых сказку сделать былью? Так тебя воспитали?

Ефремов опешил, распрямился и в растерянности замер. «Сколько же у него впереди открытий, которых я не замечаю!», — сказал себе Нур.

— Д-да нет… Н-не знаю… Н-но теперь-то я точно в сказке! Р-реальность — в н-недостижимом вчера.

Фиргун смягчил тон:

— Ты расстроен, о великий исследователь земных глубин и несравненный описатель дальних миров?

— Ты знаешь, кто я. Но я не знаю, кто ты, — увереннее заявил Ефремов.

— А никто из присутствующих не знает, кто я такой. У каждого своё представление. Искажённое по мере невежества каждого.

Ефремов, с утра облачённый в парадный белый чесучовый костюм и белую рубашку, светловолосый, выделялся в экипаже «белой вороной». Эрвин не носил ничего, кроме универсального костюма-скафандра. Леда сегодня в синем платье из плотной бязи, Азхара в цветном лёгком. Демьян в сером костюме с широким отложным воротником. Нур как обычно, выбрал клетчатую рубашку ковбойского покроя со спортивными брюками. Иван Антонович, решил Нур, сознательно поддерживает контраст между собой и экипажем. Хоть как-то тем сохраняя свою особенность, к которой привык на Земле и расставаться с которой не собирается. Но волнуется при этом изрядно:

— Н-не думал, чт-то м-меня назовут н-невеждой. Может, я — не я? Н-не такой, к-каким был? П-параллельные п-пространства…

Так и до стресса недалеко, подумал Нур. Он не понимал мотивов Фиргуна, так строго обошедшегося с Ефремовым. И постарался сказать помягче:

— Иван Антонович, вы совершенно тот! С планеты, в которой фаэты — гипотеза, фантазия. И я, в жизни Валерия, с той же планеты. Вы такой, каким я вас знал. Пусть и не очно. Мы все попали в полосу перемен, трудно ориентироваться.

Ефремов немного успокоился, краешком глаза посмотрел на Азхару и спросил:

— А мы, — вы? — в состоянии определить положение в пространстве? Относительно Солнца и других звёзд?

«Что ж, хоть какая-то точка опоры нужна. Вполне человеческое стремление, — подумал Нур, — Но как это узнать? Ананду просить — недоверие выразить». Но Корабль отреагировал сам:

— А зачем?

Ефремов снова побледнел, морщинка на лбу углубилась.

— Ч-чтобы знать… Мрак безыменный в скудоумной голове моей! Н-ну, хоть приблизительно определить, когда будем на месте.

«Не верит он до конца… Странная прозрачная Сфера, лишённая двигателей; стол-самобранка; отсутствие нужды в естественных потребностях… Много чего набирается необъяснимого».

Корабль произнёс, используя нейтрально-околочеловеческую интонацию:

— На месте будем в нужный момент. Как только экипаж созреет — вот я и у цели. Напрасно волнуешься, человек Земли. Посмотри на Нура, Азхару. Разве они переживают?

Ефремов послушно, как школьник перед учителем, поднял взгляд. И, скользнув им по Азхаре, задержался на Нуре. А видно — хотел наоборот.

— Они — айлы. Совсем другие существа, — сказал он негромко и без заикания, — Другие люди. Куда нам…

Корабль сменил тональность на восторженность:

— Да, айлы — другие. Но они тоже люди. Вот вы, земляне, да и фаэты, — вы имеете дело не с природой. А с её проявлениями, требующими техники, всяких приспособлений, даже оружия. А вот айлы… Они не знают электричества, но освещение у них где надо имеется. Не знают гравитации, а летают. Не знают сильных-слабых взаимодействий, а используют любую энергию, когда захотят. И для защиты тоже. Тебе, Ефремов, как и Эрвину, не быть у меня капитаном. Командуйте железными виманами, если сможете.

Ефремов, похоже, согласился с Анандой. И сократил внутреннее расстояние до айлов. За столом устроился напротив, и в его зрачках Нур видел отражение аур своей и Азхары. Две соприкасающиеся радуги… Ведь, на самом деле, даже тела айлов, светящиеся, будто прозрачные и невесомые, поражают неискушённое зрение. Неустойчивому в миропонимании легко их и за богов принять. Но заговорил Иван Антонович увереннее, без прежнего смятения:

— Для меня Азхара — воплощение Пракрити, а Нур — Пуруши. У них нет отторгающего барьера, как у Леды с Эрвином. Фаэты прекрасны по-иному…

Ефремов говорит и смотрит на Леду, открыто и спокойно. Демьян покачал головой и продолжил его мысль:

— Пракрити… Исходный женский принцип Вселенной. Изначальная материя… И я так мыслю! И прав Ананда! Мы расчленили природу, в то время как айлы имеют дело с одним, единым Законом. О котором мечтают на всех Землях.

Ананда предложил осмотреть с орбиты Красную планету, не знавшую ни фаэтов, ни современников Ефремова. Но помнившую их пращуров. Очень скоро земляне станут принимать тени забытых предков за бестелесных духов марсиан-аборигенов.

От посадки экипаж отказался, несмотря на заверение Ананды обеспечить полную безопасность. Слишком уныла и сера поверхность четвертой планеты. Эрвин посмотрел на Демьяна и сказал:

— Ты ведь бывал здесь. На том Марсе. Он не сильно другой, так?

Демьян кивнул и ответил:

— Фаэты имели здесь несколько военных и гражданских баз. Плюс остатки прежней цивилизации, суть которой так и не определили. Этот вариант не пригоден для освоения. Земля, с которой мы стартовали на Облако Оорта, рискует стать такой же. Человечество совсем вышло из берегов. Разделилось на четыре группы. Одна — непонятно, как и сколько — что-то производит. Другая это продаёт. Третья — покупает. Четвёртая грабит всех. Как всего всем хватает, чтобы жить — не понимаю.

Нур, вглядываясь в безводное море, добавил:

— На моей бывшей Земле то же самое. На Земле Ефремова… Только без глобальных катаклизмов в ближнем прошлом. В будущем что будет — точно не знаю. Состоится ли то, через что мне пришлось пройти?

Демьян удивился:

— Ты не знаешь? Но ты ведь присутствовал! Участвовал!

— Это так. Но несовпадения мелкие… Подозреваю: на Земле, с которой мы эвакуировали Ефремова, реализуется иная историческая линия. С теми же действующими лицами. Почти уверен — наше прибытие на Ананде в моей версии отсутствует. В текущей есть то, что невозможно в моём бывшем земном бытии.