Валерий Сабитов - Цитадель

Земляне, допустим, в силу недостаточной разумности. Но фаэты?

Леран принял одно из объяснений. Шок, вызванный гибелью планеты и исчезновением мощного сообщества, укоренился в сознании новых фаэтов. Они уничтожили динозавров, выбрали людей, не допустили распространения на Земле драконьего царства. Так они думают. Но так ли на самом деле? Имеют ли они право считать себя творцами жизни и тем более разума?

Ведь есть среди фаэтов и такие, — Леран уловил их мысли, — кто никак не определит себя окончательно. Какое страшное разрушающее сомнение терзает их: то ли они действительно возрождённые личности, то ли информационные копии, сотворённые Эрлангом. Ведь если они копии, то их высшая задача, — существовать не ради себя. А, возможно, для создания на Земле процветающего человечества.

Есть о чём задуматься. Если они тени-копии прошлого, то бесплодие объяснимо.

Нерешённые мировоззренческие вопросы непрерывно генерируют всяческие комплексы, лишают полноты бытия. Пора определиться! Или они живы, или они всё ещё в контейнерах прошлого существования и им снятся земные сны. Иллюзии и реальность пока не отличимы одно от другого.

Земля на пороге суперкатастрофы, а всемогущие фаэты считают её создателями беспомощных людей.

Как ни странно, люди Земли возникают снова и снова после очередной глобальной трагедии. И после последней наверняка у них останется шанс. Любовь, которой лишены фаэты Земли, ещё владеет землянами. Живая любовь очищает сердца и души, продолжает род. Каждое новое поколение имеет возможность отбросить устаревшее, ненужное, приобрести у времени билет в вечность.

Вечные фаэты неизменны, консервативны, неспособны расстаться с отжившими срок установками, и не могут оторваться от тоски по собственному времени.

Как разнообразны мысли и воспоминания «станций»-фаэтов!

Один из них напоминает Лерану, какова была любовь на Фаэтоне. Она не совсем земная.

Любовь фаэта, — осмысленное предпочтение, выбор единицы из множества, закрепляемый раз и навсегда. И, — абсолютная преданность, недостижимая в земном мире. Но основана она на рассудке, на холодном бесстрастии закона.

Чувства, эмоции, — они не имеют над фаэтом той власти, какая дана им над человеком Земли.

Вот почему он, Леран Кронин, был так не похож на Барта Эриксона и других людей!

Император фаэта не сердце, а разум. Почти слепая вера в безграничные возможности разума! Они убеждены, что если сейчас и не держат, то назавтра обязательно схватят вселенную за хвост.

А пока, — борьба за чистоту расы. Время от времени отдельные фаэты соединяются с женщинами Земли. На планете появилась ещё одна каста неординарных личностей. Кто они? Полулюди, полуфаэты? Чья генеалогия сильней?

Фаэты наблюдают за этими людьми, не знающими о своей принадлежности сразу к двум ветвям вселенского разума.

Правящий Совет у подножия южных гор-лепестков. Леран отключается от планетарной информсети.

Какой контраст с северными отрогами! Трава подходит прямо к отполированной стене, возвышающейся на три десятка метров отвесным зеркалом. Через каждые тридцать метров вертикальные белые полосы делят стену на сегменты, украшенные знаками трилистника.

Леран прикоснулся ладонью к зеркалу камня, — неприятная, отталкивающая прохлада. Дотронулся до трилистника. Ничего не произошло. Эйбер протянул руку вперёд, кончики пальцев заискрились, электрический разряд витым шнуром достиг центра ближнего трилистника. Камень стены затуманился и через несколько секунд обрёл прозрачность. Открылось помещение со стоящим в нём серебристого цвета сооружением в форме гриба на толстой короткой ножке.

— Здесь часть наших ангаров для межзвёздных кораблей. Будем смотреть?

— Нет! — коротко ответил Леран.

Достижения космической технологии его не интересовали. Он хотел разобраться в одном: каким образом Игорь Бортников и другие с ним смогли проникнуть в Цитадель и почему они не могут возвратиться обратно. Тюрьма и Шамбала — понятия в человеческом мире несовместимые. Ведь пространственные барьеры, создаваемые фаэтами, не только формируют внешнюю природную иллюзорность, они непроницаемы для чужих.

Спрашивать у Правящего Совета он не стал: его отношения с ним подходили к критической отметке. Леран вновь окунулся в общую систему связи фаэтов. Ответ нашёлся почти сразу.

Проникновение землян сквозь границу двух миров, — редкие и необъяснимые прецеденты. Некоторые люди словно не замечают барьера и оказываются внутри Цитадели. Обратный выход для них блокируется уже фаэтами. Достигают цели единицы. Обычно люди останавливаются перед барьером и теряют нить поиска. В стремлении достичь райской Шамбалы многие блуждают по ложным тропам и исчезают. Некоторые пропадают в лабиринтах горных пещер.

В последние сто лет зарегистрировано несколько случаев пси-проникновения людей за границу Цитадели. Возможно, такое случалось в прошлом, оставшись незамеченным. Попыток отыскать этих людей с суперэкстрасенсорными способностями не делалось, нет необходимости.

«Выходит, люди не так уж бессильны, как привычно думают фаэты. Есть в землянах некая могучая сила, время от времени показывающая себя. А ведь интересно узнать, на чём основывается преодоление барьера, на чистом интеллекте или силе чувства? Тот же Бортников, он очень намного превосходит по развитию известных Лерану людей. Но не считает себя их учителем, даже не думает о своём превосходстве. Скромна отшельническая жизнь в горных пещерах… Он и его собратья, — не даосы, не ламы, не йоги. Скорее всего, они сами не представляют границ своей силы.

Собрать бы их всех, выдающихся, и сообщить всё, что известно фаэтам. И предоставить им полную свободу. Хуже-то не будет.

Он, в прошлом землянин Леран Кронин, в настоящем безымянный фаэт, ставит перед собой такую задачу!»

В отвлечённой задумчивости он не заметил, что часть мыслей ушла бесконтрольно вовне и достигла сознания членов Правящего Совета.

Произошло то, чего он не хотел.

— Ты первый из лотосорожденных, кто не пожелал расстаться добровольно с привязанностью к землянам. Правящий Совет вынужден использовать чрезвычайные права.

Леран не стал спорить с Эйбером. Он знал, что выбирать ему, а не им…

Территория ограждалась традицией и словом жрецов главного индуистского храма. Полсотни квадратных миль, примыкающих к морю, — достаточно, чтобы никто не мог помешать уединению.

То ли ссылка, то ли добровольное одиночество…

Остров выбран Правящим Советом, место на острове определил сам Леран. Бамбуковая хижина в полумиле от берега подошла ему больше, чем современный дом на высокогорье. Небольшая лагуна, у которой время замедлило ход, как и над Цитаделью-Шамбалой… Пологий берег: песок, перемежающийся с каменными террасами-наплывами… Небо, днём бездонно синее, ночью жгуче-чёрное, пронзённое светом дальних миров. По утрам, — высокий Сириус над водой.