Валерий Сабитов - Цитадель

Леран увидел в зрачках Бортникова отражение своих глаз. И тотчас открыл, что мучило его последние часы. Или дни, — течение времени рядом с фаэтами казалось изменённым, тут старый мудрец прав.

Мысль о Леде, спрятанная в сердце, не оставляла его ни на мгновение! Где она, что с ней? Нет, не сможет он, подобно братьям-фаэтам, зачеркнуть своё земное прошлое…

Смущённый внезапным ностальгическим приступом, Леран непроизвольно заглянул в глубины психики Бортникова. И наткнулся там на долгое, таящееся от людей и фаэтов разочарование в мудрости хозяев Шамбалы. Старик-философ вовсе не считал их богоподобными существами. Они изменили его жизнь, не дав ожидаемого. Но он не осуждал тех, кто неизмеримо превосходил его знаниями и возможностями. То есть силой. Цитадель стала для него местом вечного заключения.

Тем не менее порицал он только свой шаг, приведший его сюда. И ещё ему было горько от того, что он ничего не мог изменить.

— Ваш мир, — капкан не только для людей, но и для фаэтов. Вам из него не уйти. Как и нам, людям Земли… Из нашей общей судьбы не вырваться никому.

— О чём вы? — удивился Леран; он подумал, что старик противоречит себе, — Ведь вы убеждены, что жизнь каждого, в том числе ваша, сугубо индивидуальна. И нет общего предназначения.

— Общее — результат слияния индивидуальных судеб. Это так. Я, как и другие люди здесь, в долгу перед теми, кто блуждает по вашей вине в большом мире. Долгая жизнь в стерильном, выхолощенном времени, где нет осени и зимы, где всегдашний расцвет, — она рождает не только разочарования. Она обостряет проникновение, позволяет заглянуть по обе стороны движения…

— Почему ты говоришь это мне? И почему никогда не пытался сказать моим братьям? — спросил Леран, вспомнив отказ Агасфера от вечности ради собственного спасения.

Как близки переживания вселенского преступника Агасфера и невинного философа Бортникова!

— Первый из вас, Лебе, пришёл на Землю не по своей воле. Он, а вслед за ним некоторые другие с иной звезды, они выбирали для заботы общины людей. Сегодня у ваших ног всё человечество, но оно для вас не ценнее песка. Вы изменились. Миллионы лет объединение фаэтов не имело централизации и подчинения воле избранных. Вашей сегодняшней системе управления, — несколько тысяч лет. Начало её совпадает с началом на Земле Кали-юги. Разве не очевидно, что у нас единая судьба?

— Твоя мысль глубже твоих слов, — Леран тоже перешёл на ты. Так было естественней. И это могло служить признаком равного доверия, — Единая судьба: единство от начала до конца, от рождения до смерти. Не так ли?

Бортников улыбнулся, печально и добро.

— Земля переполнена открытым злом. Разве вы защищены? Добро всё слабее, оно изолируется, и не без вашего участия, всемогущие. Но вы не хотите понять и себя. Проще говорить с драконами…

— Вы и драконы? Драконы и люди? Вы понимаете друг друга?

— Задача не из сложных. Земляне-люди и земляне-драконы, — почти в равных условиях. Они слуги, мы рабы… Они в силу неизбежности, мы — в силу добровольного заблуждения. Какая разница, если всюду принуждение?

— Игорь Всеволодович… Люди называют вас махатмами, великими душами. Видимо, не зря. Расскажите о своей жизни, покажите её мне!

— Впервые у северных пещер столь любопытный фаэт. Махатмы?! Как бы нас ни называли, мы всё же не пророки. Ведь и вам не под силу назначить из нас или избрать из вас провозвестника. Лотосорожденные считают неприличным заглядывать в наши обители. Вся наша жизнь проходит там. Зачем тебе наши каменные норы? Вы — бессмертные хозяева Земли. Не знаю, откуда у вас такие сроки бытия. Но вы — не боги. Вы ущербны, как и мы. Иначе как понять вашу влюблённость в самих себя и восхищение своими достижениями? Вы даже не хотите понять, что с гибелью людей погибнет Земля, а вместе с ней и вы!

Боль прорвалась через голос затворника Шамбалы. Боль как откровение, она потрясла Лерана.

— Гибель Земли предрешена? Почему же, как ты говоришь, — лотосорожденные, — они не знают о том?

— Они-то знают. Да скрывают знание от самих себя. Вам нравится самообольщаться. Я скажу то, что среди людей известно одному мне. Внутри вас созрело решение очистить Землю от людей. Очистить для себя. Но помните: не будет людей, — не будет и Земли. Останется голый шарик, подобный Марсу. Земля создана для людей. Не для драконов, не для фаэтов, а для людей. Попыткой изменить предначертанное вы принесёте людям много горя, но повредите только себе.

Глубокая убеждённость горела в мудрых глазах старика, не считающего себя махатмой. И Леран уверился: да, как он говорит, так оно и есть! Судьба планеты неразрывно связана с людьми. Чем хуже делаются люди, — тем суровее становится Земля. И фаэты тут ни при чём, они не в силах изменить течение земного времени. Они могут сколько угодно долго существовать рядом с землянами, но исчезнут вместе с ними. Для Вселенной фаэты не больше людей… И каждому в ней определено своё место.

— Я буду думать о твоих словах, человек, — тихо произнёс Леран, отключившись от Правящего Совета, — Твоя мудрость пока не усвоена мной. Но я буду думать. Благодарю за откровенность…

На прощание Леран ещё раз окунулся в серую глубину, и словно заглянул в холод вечной бездны. С трудом оторвавшись от зовущей бесконечности, он обвёл взглядом людей, несколькими группами молча наблюдавшими за их беседой. Затем склонил голову, повернулся и пошёл по каменистому склону к траве, к дому Эрланга. Лететь не хотелось.

— Итак, слова Арни выражают не просто его личную позицию? — спросил Леран, подойдя к Эйберу, стоящему впереди, — Земляне… Фаэты окончательно решили судьбу землян-людей?

— Чтобы правильно ответить, и чтобы ты правильно понял ответ, требуется предисловие, — сказал Эйбер, смотря на застывшие у пещер маленькие фигурки, — Ты уже не хочешь лететь? Пройдём через город к южным отрогам гор. Длина пути достаточна для объяснения.

Тропинок нет. Они шли по зелёной равнине. Ярко и тепло светились дома-жемчужины, цветы, листья, плоды деревьев, придавая травной зелени сочную глубину. Солнце Земли одинаково ласкало и людей, и фаэтов.

— Центральный вопрос любой формы Разума, — проблема энергообмена со средой. Для каждого вида и уровня материи существуют свои варианты и пределы энергоинформационного взаимодействия. Высокоразвитый живой разум, подобный нам, использует суммарное психоэнергополе. Остальные формы энергии для нас неосновные, а как бы дополняюще-стабилизирующие.

Энергообмен не сводится к удовлетворению потребностей, он должен стремиться к минимизации потребления. В противном случае развивается экспансия энерговзаимодействия при неизбежных колоссальных потерях. Энергообмен тогда выходит из-под контроля и управления. Разум теряет приоритет в окружающем пространстве-времени. Через носителя Разума энергия мира должна свободно течь естественным путём, не задерживаясь. Аккумуляция энергии — нонсенс, ведь её в любой точке неисчерпаемое количество разных видов. В случаях задержки естественных процессов возникают кризисные ситуации.