Валерий Сабитов - Цитадель

— Всех. Да не мы, — пробормотал комиссар, объезжая колонну автомобилей, растянувшуюся на несколько миль.

Узнав подробности происшедшего за время его сна, Эриксон нахмурился и до самой квартиры не произнёс ни слова.

Леда спала на кровати Лерана, сам он застыл у окна, не пошевелившись при появлении Барта и Эрнеста с полицейскими. Детективы проверили квартиру, но ничего подозрительного не обнаружили. Мартин оставил одного на лестничной клетке, другого у подъезда.

— Ребята, нам надо поговорить. Заодно и позавтракать, — скомандовал Мартин, — Леран, быстро на стол всё, что у вас имеется.

Только сейчас Кронин-младший встрепенулся, и через две минуты они сидели в комнате Барта за передвижным столиком.

— Как мать и отец? — спокойно, словно ничего и не случилось за сутки, спросил Леран.

— Я… Мы простились с ними. Они остались в Нью-Прайсе, — сообщил Барт, с трудом разжёвывая кусочек копчёной рыбы, которая ещё хранила следы тёплых рук Ирвина и Марии.

По глазам Лерана он увидел, что тот всё понял. Но Мартин смотрел на Эриксона вопросительно-непонимающе.

— Всё в порядке, Эрнест, — догадался о причине молчаливого вопроса Барт, — С ним всё в порядке. Просто он не такой, как мы. Он другой.

— Вам придётся сменить квартиру. Об охране в студии мы позаботимся, — произнёс Мартин, задумчиво глядя в ничего не выражающее лицо Лерана, — На первое время это необходимо. Пока не разберёмся…

Эриксон ничего не сказал на это и спросил Лерана:

— Как поступим с сестрой?

— Леда останется со мной. С нами, — решительно сказал Леран, — Ей плохо.

— Посмею не согласиться, — вмешался Мартин, — Психика вашей сестры под угрозой. Без психотерапевтического вмешательства не обойтись. Нужен стационар со всем набором средств и препаратов. В городе имеется приличная, хоть и небольшая, женская психиатрическая клиника. Я неплохо знаю мисс Кейт, управляющую клиникой. Лия ей доверяет. В условиях клиники и безопасность легче обеспечить.

— Зачем теперь безопасность? — вяло спросил Барт.

— Теперь-то всё и начинается, Барт. Или ты хочешь очередных жертв? Леда, ты, Леран наконец. В списке ещё несколько человек.

Барт молча кивнул. Ему уже не хотелось ни есть, ни спать. Он думал о том, почему не захватил из холодильника Крониных в Нью-Прайсе пару бутылок фирменной жидкости Марии.

Леран вдруг весь встрепенулся, напрягшиеся мышцы проступили через рубашку выпуклыми буграми.

— Ответьте мне, почему на Земле бесправие и беззаконие стали главными законами? Если б люди знали до рождения, что их ожидает, мало кто согласился бы на появление в этом мире.

— В такое время живём, Леран, — отозвался Мартин, внимательно наблюдая за метаморфозой, — Никто не гарантирован от бед и несчастий. А заслужили или нет, — откуда нам знать?

— Общие слова! — воскликнул Леран, — Зачем созданы государство и полиция, если они бесполезны? Зачем люди гонятся за долларом, если внутри нет ничего? Разум не нужен никому. Неужели так было всегда и так будет? Ведь в таком случае история бессмысленна. Кипение живого вещества… Люди, — не разумные существа, они занимают на Земле не своё место!

— Не разумные? — не удивился Мартин, — Может быть. Но чьё место? И все ли неразумны?

— Не все, — уже менее агрессивно ответил Леран, — Но исключений так мало. А чьё место — я не знаю. Ведь это никому не интересно.

— Не будем сейчас спорить, — примирительно и успокаивающе заметил Мартин, — Давайте определимся с первыми шагами, а потом всем отдыхать. Охрану я оставляю, можете быть спокойны. Если не за себя, то за сестру… Сон и ещё раз сон!

При слове «сон» Леран вздрогнул. Ещё одна тайна, которой он не сможет поделиться с Бартом. За ночь он трижды пытался снять внутреннее напряжение сном, но каждый раз просыпался через минуту. Только он проваливался в забытьё, как перед ним вставала одна и та же картина. Красочная, во всех деталях, реальная как жизнь. Но чья жизнь? Откуда в нём то, чему нет аналогий на Земле? Лик золотоволосого старца не встревожил его, только заставил задуматься. Но сон!..

Он — верховный вождь целой планеты. Это не Земля. Он вождь и учёный. Вокруг него цветные прозрачные трубопроводы, непонятные приборы… Он занимается каким-то химическим процессом, но мысли далеки от опыта. Только что к нему поступило сообщение: на соседней планете зверски убит посол его планеты. Вместе с семьёй.

На душе горько и тягостно: посол с лицом Ирвина Кронина. С ним были Мария и Леда.

Тут он просыпается в беззвучном крике. Чей это сон? Или чья жизнь?

Проходящее уходит по-разному: или по-европейски, незаметно, так что и следа не остаётся, или по-восточному, сохраняясь в малых движениях души и сердца, меняя при случае весь уклад жизни.

Дом Крониных в Нью-Прайсе, нежилой, неизвестно зачем и для кого законсервированный, застыл немой печатью на опустошённом колодце продолжающейся жизни. Барт с Лераном лишь раз посетили могилы, рассыпав над ними оторванные от корней, умирающие цветы. Леран больше не заговаривал о прошлом, будто вычеркнул или стёр годы из свитка своей судьбы. Он совсем перестал спать, уйдя в круглосуточный труд. Только еженедельные визиты к Леде позволяли предположить, что он живой человек, с памятью и привязанностями.

Барт ожидал перемен, не сомневался, что в Леране идут какие-то скрытые процессы, создающие кого-то другого, не похожего на юного Кронина. Внешне он оставался прежним, лишь на смену знаменитой красной ленточке, охватывающей золотой волос через лоб, пришла чёрная. От Ирвина Леран оставил себе деревянный медальон в виде двух сплетённых змеек, имеющий древнее индейское происхождение. Леде он передал единственное украшение Марии: браслет из такого же потемневшего дерева, с врезанными в него жемчужинами, подаренными той в разное время Лераном.

Мартин определил Леду в клинику под другим именем, её встречи с братом и Эриксоном проходили в обстановке секретности; комиссар всё ещё опасался продолжения незавершённой охоты. Леда никого не узнавала и действовала точно кукла, созданная искусным мастером по образу и подобию прежней Леды Крониной.

От очередной смены квартиры Эриксон по настоянию Лерана отказался.

— Барт, нам вдвоём ничто не грозит. Я научился предчувствовать опасность.

Эриксон поверил ему безоговорочно, как поверил бы человеку, умудрённому превосходящим опытом жизни, знающему и умеющему то, чего сам Эриксон никогда не знал и не умел. И едва ли этому всему научится за оставшиеся ему годы, сколько бы их не было ему отпущено.

Мартин известия Эриксона о новых способностях и возможностях Лерана воспринимал снисходительно, но открытого скептицизма не выказывал. Его интересовало одно: когда и кому юный Кронин перешёл дорогу.